— У тебя красивые ноги, — покраснев до ушей, ответил Брим. — Извини, что так уставился.
— Я очень надеялась, что ты это заметишь, — сказала она, глядя ему прямо в глаза, и захлопнула дверцу.
Когда Брим шел к месту водителя, сердце у него билось значительно сильнее, чем раньше. Она никогда еще так себя не вела! «Впрочем, и я тоже», — подумал Брим, стряхивая снег с ветрового стекла. За последние месяцы эта красивая женщина, сильная и хрупкая одновременно, стала для него какой-то навязчивой идеей. Она никогда не оставляла его мыслей надолго. В конце концов он перестал обманывать себя: он влюблен — и, возможно, впервые в жизни. Марго с самого начала была для него только несбыточной мечтой. А его короткий, бурный роман с Клавдией Вальмонт ничем не отличался от прочих романов военного времени: только страсть и ничего, кроме страсти. В то время никто не загадывал больше чем на пару дней вперед. С обеими своими возлюбленными он вел себя, как и на войне: живи настоящим — и наплевать на последствия.
Но Анна Романова — это совсем другая история. Она настоящая. И Брим, хоть и не видел для себя особых шансов, все-таки рассчитывал прожить как минимум несколько лет. К несчастью, более или менее «нормальные» отношения были ему в новинку. И последствия, столь презираемые им прежде, из-за этого приобрели первостепенное значение. Что, если он и теперь неверно ее понял? Начнешь приставать к такой женщине в неподходящее время, и она мигом пошлет тебя подальше — и что тогда? В мучительной нерешительности Брим сел на место водителя.
— Куда ехать, Анна? — спросил он, глядя вперед, потому что не смел посмотреть на нее. — Мы получили столько приглашений, что и за месяц не разгребешься — как всегда, впрочем.
В ее голосе, когда она наконец ответила, неожиданно прозвучала меланхолия.
— Даже не знаю, Вилф. Каждое из них кажется чем-то вроде повестки — особенно для свежеиспеченного лейтенанта-коммандера.
— Будь моя воля, — грустно молвил Брим, — я бы лучше остался с тобой здесь, на стоянке. В этом году мы провели уйму времени вместе — но спорить могу, что наедине мы пробыли каких-то полметацикла.
Она кивнула, глядя в запорошенное снегом окно, как разъезжаются запоздавшие гости и мерцают огни за пеленой снегопада.
— Неужели они все живут в таком темпе? — задумчиво произнесла она и повернулась к Бриму. — Ты правда хочешь посидеть со мной на стоянке, вместо того чтобы ехать куда-то?
— Да. Хочу.
— Несмотря на то что для вашей карьеры полезно как можно больше бывать в свете, коммандер?
— Ты, Анна, давно уже стала самым важным для меня.