Ещё один верный друг мирмеев…» — тихим голосом протянул отец. — «Короче… Они требуют или вернуть им их собственность, или выплатить… о-о-очень большую компенсацию! У города таких денег нет. Значит, надо возвратить уважаемому семейству их землю! Присваивать чужое — не есть хорошо! Вы согласны? Так-то!»
* * *
Моти покачнулся и начал медленно валиться набок. Арье едва успел его подхватить.
Рути пронзительно закричала. Они не услышали, что за стенкой в квартире Амихая стало непривычно тихо, а дети Арье продолжали подвывать, с отчаянием глядя на отца, на тётю и почему-то повисшего на папиных руках дядю.
Галь осторожно выпроводил своих дубонов из разгромленной ими квартиры, велев кликнуть звено брата, орудовавшее в квартире Амихая, и достал из кармана переливающийся всеми тонами радуги та-фон. Окончив разговор, который он вёл вполголоса и словно бы сквозь зубы, он встал, решительно отодвинул мать и Арье от стонущего отца, поднял его на руки и понёс на улицу. Рути бежала за сыном: «Куда-а!
Куда ты его тащищь?» — «В больницу… Отойди, мать! Это мой daddy, значит, он будет устроен по высшему разряду, обещаю! Тебя известят… когда сочтут нужным.
Мы с братом… и Тимми… с тобой свяжемся…» Он уложил Моти на заднее сидение ленд-дабура, и приплюснутый автомобиль как бы поплыл вдоль по тому, что ещё вчера было обычной улицей. Сейчас Рути казалось, что эти фантасмагорические картины ей просто снятся в кошмарном сне, как и странное перемещение фантастических автомобилей, увозящих её мужа, спустя некоторое время — Арье, а потом племянников, которых запихнули вовнутрь не без некоторых усилий и криков…
* * *
Рути тупо сидела посреди разгромленной комнаты, когда вошла Тили. Она оторопела, потом заголосила: «Что тут было?.. Грабители?.. Где Арье?.. Где дети?!..
Попрятались?.. Испугались?..» Рути только молча качала головой, ни слова не говоря, глядя перед собой остановившимся взором.
Тили схватила её за плечи, умоляюще заглядывая в глаза: «Что тут было?! Скажи мне! Пусть самое худшее, но чтобы я знала!» Рути еле слышно проговорила: «Ворвались дубоны, искали вашего Цвику… Это не грабители, это обыск, всё покидали, поразбивали… сама видишь… Забрали какие-то маленькие шофарчики… и зачем их Цвика хранил… ещё какой-то странный коркинет… наверно, тот самый, из-за которого — помнишь? — шум был… Увезли Арье и детей… его арестовали, а детей в интернат… И Моти… в больницу… Приступ…» Тили медленно осела на стул, стоящий посреди груды черепков от её керамики, и закрыла лицо руками.
* * *
Медленно вошёл Амихай. На побелевшем лице — растерянность и отрешённость, подрагивающие губы. Рути и Тили сквозь слёзы, всхлипывая, то и дело перебивая друг дружку, начали рассказывать ему, что случилось. Амихай медленно проговорил: