– Так, – офицер отвечает. – И это очень похвально. Ваш Дикенц весьма верноподданный малый. Мы ему табакерку пожалуем.
– Воля ваша, – говорю, – только он сигары курит. Но не в этом суть, а в том, что Дикенц отдал мне эту статью шесть часов тому назад. Откуда он мог знать, что государю к ужину несвежее дадут?!
Офицер аж подскочил, а я дальше:
– Тут заговор! Надо пресечь! А не то поднесут винегрет с мышьяком…
Офицер побелел, разговорную трубку хватает, кричит:
– Эй, Амфисыч, дворец!
Соединили со дворцом. Офицер доложил тайным смыслом. Ответили. Он сел. Глазами сверкнул, говорит:
– Опоздали. Уже началось, – и ворот кителя рванул. Пуговки так и посыпались.
Тут я совсем испугался и стал объяснять:
– Наша ведомость утром выходит, а матерьял готовим с вечера. Утром бы люди прочли – все в порядке…
Офицер отмахнулся, спросил:
– Где живет злоумышленник? Адрес?!
Я назвал. Он в разговорную трубку его передал, улыбнулся.
– Сейчас привезут, – говорит. – Ну а тебе, пока мы будем с ним разговаривать, придется подождать.
И увели меня в подвал, на четвертый подземный этаж.
Три недели меня там селедкой кормили, воды не давали и еще многое творили. Но об этом мне рассказывать нельзя, потому как дадена подписку о неразглашении. А еще двенадцать раз бывал на очной ставке. Нас с Дикенцом посадят в разные углы, привяжут к лавкам и сыплют перекрестные вопросы. И до того запутают, что забываешь, кто ты есть на самом деле, и потому что ни спросят, кричишь как дурак:
– Так точно! Воля ваша! Винюсь! Пощадите!
А Дикенц желтым глазом щурится и говорит:
– Я с ним согласен. Все было точно так, как он сказал.
А что я говорил? Ничего, только путал со страху. На четвертую неделю офицер не выдержал и говорит:
– Уведите этого…! – и на меня указал.
Я и рад. Увели. И еще три недели прошло. Нас не тревожили. Но вдруг вызывают. Вхожу. У офицера в петлице новый алый банный лист красуется; должно быть, наградили. Улыбается и говорит:
– Раскололи злодея. Оказался шулером высокого полета. Он в карты играл?
– Нет, – говорю, – он все больше пасьянсы раскладывал.
– Ну так слушай!
Офицер достал допросный лист и стал читать:
– «Я, Карп Дикенц, урожденный от отца и матери, ранее законом не судимый и в боях за государя не ранимый, с малых лет имел пристрастие к сигарам, виске, а особливо к картам и вкупе с ними к высшей математике, статистический раздел. Презревая полезную службу на благо Отечества, я денно и нощно предавался вышеназванным порокам, в результате чего, после многопробных изысканий, исхитрился измыслить превредный пасьянц, который, сочетаясь с высшей математикой, дал мне возможность угадывать людские судьбы на три дня вперед…»