Анна чуть было опять не рухнула к ногам хозяина, так ее испугали его намеки, но тот уже уходил, и слуга потащил Анну за ним.
Хозяина звали Юсуф аль-Хакам ибн-Мансур, и он оказался вовсе не так ужасен и противен, как ожидала Анна. Под старость он пристрастился к гашишу, и от новой рабыни ему нужны были только ее красота, ибо подобная искусительница не раз являлась ему в дурманных виденьях, и ум, чтобы вести беседы. На большее он, видимо, уже не был способен, и Анна возблагодарила Господа за это.
Хозяин сдержал слово и выкупил Луи-Гийома, хотя это обошлось ему в приличные деньги. Анна пообещала себе, что за это будет верно служить ему, пока не сбежит. В побеге она не сомневалась. Во-первых, Юсуф-бей был немолод, и Анне вовсе не хотелось быть проданной еще раз, во-вторых, ее ужасала участь сына. Хозяин намеревался в самом скором времени отдать Луи на обучение, о котором Анна даже думать боялась. Нет, нет, бежать было совершенно необходимо! Но пока она подавала хозяину кофе, услаждала его беседами, щеголяла по дому в самых лучших арабских нарядах и даже понемногу изучала арабский язык. Видеться с сыном ей разрешалось два раза в месяц и ненадолго. Луи стал более замкнут и как-то повзрослел, хотя как может повзрослеть двухлетний ребенок? Однажды Анна заметила, что он охотнее говорит по-арабски, чем по-французски, и испугалась, что из него сделают «воина ислама» быстрее, чем она приведет в исполнение свои планы. Тем более, что пока они оставались только мечтами.
Хозяин захотел узнать историю ее клеймения, а когда она отказалась говорить, сослал ее на кухню, посуду мыть, на три дня.
— Пусть опомнятся обладающие разумом, — сказал он, глядя сквозь Анну, и через три дня она уже была готова рассказать ему все. Ибо работа на кухне оказалась геенной огненной и преддверием ада. Слуги ненавидели ее за то, что она, рабыня, жила как госпожа, и уж постарались отыграться за все. Она работала одна за четверых посудомоек и помогала поварятам, так что ей некогда было ни спать, ни есть, тем более, что еды ей всегда не хватало. Так что Анна пообещала себе никогда не перечить Юсуф-бею и любым способом оставаться во внутренних покоях.
На четвертый день она поведала хозяину свою печальную историю, только теперь главную вину за ее клеймение несла церковь. Ибо разве не исповедник толкнул девушку на путь страданий? Разве не он заклеймил ее и брата? Она прекрасно помнила все, что рассказала Антуану, и повторила слово в слово. Мусульманин Юсуф-бей был до глубины души тронут ее страданиями и коварством неверных и с этого момента решил уговорить Анну поменять веру.