— Да-а, — сказал Меджидов, — а что тогда мне говорить. Азербайджанцы и армяне воюют уже шесть лет. И не просто воюют. Вы же знаете подробности — как насилуют женщин, как убивают детей.
Суслова, вошедшая в комнату, стояла у порога, не решаясь пройти, слушая разговор обоих старших товарищей.
— У нас был город Ходжаллы, — угрюмо сказал Меджидов, — у меня там жила двоюродная сестра. Так вот весь город сожгли, женщин изнасиловали, детей передавили. С мужчин заживо сдирали кожу. Весь город погиб. В конце двадцатого века. Этот мир давно сошел с ума, Олег Митрофанович, и не нам строить иллюзии. Хотя, конечно… я никогда не говорил вам. Вы помните, лет восемь назад мы с Билюнасом должны были привезти из Палестины одного связного? Выждали нас тогда в Дамаске.
— Конечно, помню.
— И мы его не привезли.
— Да. Вас — даже наказали за это, не дав вам очередных званий. Вы, по-моему, должны были тогда получить генерала, а он полковника.
— Все правильно. Мы объяснили всем, что не смогли спасти этого связного. На самом деле мы его убили. Вернее, его застрелил Билюнас.
— Почему?
— Террорист стал хвастаться, рассказывая, как он убивает еврейских детей, насилует женщин. А мы везли, чтобы спасти его.
Суслова переводила взгляд с одного офицера на другого, с ужасом ожидая продолжения.
— Билюнас, достав пистолет, просто пристрелил его со словами: «Бог все-таки есть».
— Он так и сказал?
— Так и сказал. Мир действительно сошел с ума и может мы последние оставшиеся в здравом уме на этой планете.
— Не уверен, — пробормотал Ковальчук, — идите, Кямал Алиевич, а то я вас задерживаю.
Выходя, Меджидов забрал со стола приготовленное для него оружие. Это была новая модификация «беретты», обладающая небольшими размерами и легко помещающаяся во внутренних карманах у порога он грустно улыбнулся Сусловой.
— А что стало с вашей сестрой? — спросила она его.
— Этого я не знаю до сих пор, — тихо ответил Меджидов, выходя из квартиры:.
Со стороны двора подъехала еще одна машина. Из нее вылезли трое. Двое спортивного вида парней и один небольшого роста, лет пятидесяти, светловолосый, полный, с круглым лицом и нависшими над подбородком щеками. Он был видимо их главарем. Из первой машины, уже ждавшей их, вылезли еще двое.
— «Карась», — обратился к нему водитель первой машины, — они в доме. Два старичка и девушка.
— Хорошо, — кивнул «Карась», — только без лишнего шума.
Они впятером вошли в блок.
— Ромик, — обратился «Карась» к одному из своих парней. Ты у нас помоложе. Позвонишь в дверь, скажешь, срочная телеграмма.
— А если не поверят?