Я сказал, что не готов сейчас дать ответ и согласиться на работу в этом направлении, так как не уверен, что уже достаточно созрел для этого.
Потом со всех сторон до меня стали доходить слухи о начавшихся гонениях на людей, интересующихся чем-либо, связанным с восточными учениями.
Я был дома, когда в дверь позвонил муж подруги моей сестры. Он был бледен и задыхался так, словно за ним по пятам гналась стая волков.
— Меня вызывали в КГБ, — простонал он. — Господи, похоже, они пытаются пришить мне дело.
Виктор много лет занимался йогой, не только физическими упражнениями хатха-йоги, но и раджа-йогой, агни-йогой и всеми прочими ее разновидностями, о которых ему удавалось достать литературу. Он изучал все, что мог, по индийской философии, оккультным наукам и эзотерическим учениям. К сожалению, его жажда приобщения к духовным таинствам не ограничивалась самосовершенствованием, и он, слегка возомнив себя носителем истины и сокровенной эзотерической мудрости, начал проповедовать чуждые нам идеи среди небольшого кружка почитателей. Естественно, что среди почитателей нашелся человек, который либо по долгу службы, либо по велению сердца обратился в компетентные органы и настучал на пророка.
Сотрудник Комитета не стал вызывать Виктора в КГБ, а назначил ему свидание в номере одной из гостиниц Алушты (Виктор жил в Алуште) и там напугал его до полусмерти красочным описанием возможных роковых последствий его идеологически не выдержанных увлечений. Речь шла и об увольнении с работы, и о том, что, возможно, придется отсидеть срок за агитацию и распространение враждебной идеологии. Когда комитетчик с наслаждением начал описывать жизнь и быт советских заключенных и нехитрые прелести трудовых будней на сибирском лесоповале, мой приятель перетрусил настолько, что был готов на любое сотрудничество с органами вплоть до того чтобы отдать жизнь на благо нашей Великой Родины.
Из рассказа Виктора я понял, что офицер КГБ вел эту операцию сам, не докладывая начальству, и, скорее всего, имел тут какой-то свой интерес, потому что задание, которое он дал Виктору, выглядело просто бредовым.
Комитетчик сказал, что единственным способом для Виктора избежать тюрьмы будет собрать 100 кг подпольной самиздатовской литературы по йоге, мистике, эзотеризму и оккультным наукам и передать их лично ему.
Виктор чуть ли не на коленях начал умолять меня, чтобы я отдал ему всю свою самиздатовскую литературу, потому что иначе его жизнь будет кончена. Мне было жалко расставаться с книгами, и я предложил Виктору, у которого был доступ к нескольким ксероксам, сделать копии книг или, еще лучше, перефотографировать их и напечатать, потому что фотографии весят больше, и периодически, по нескольку килограммов относить литературу комитетчику. Я помогал Виктору делать копии и у него дома просматривал всю новую литературу, которую тот доставал. Поэтому меня очень позабавило, когда мои ученики из комитета начали приносить мне копии Виктора, предлагая их прочитать, и с очень многозначительным выражением лица сообщали, что это необычайно интересный материал, но я никому не должен говорить, что читал его. Они просили меня читать как можно быстрее, поскольку, как я понял, другие работники Комитета с нетерпением ждали своей очереди приобщиться к враждебной идеологии.