— Война? — вскричала матушка. — Какая война? Разве министр Питт не заявил, что мир Англии обеспечен на многие годы?
— Это, моя дорогая Лотти, было сказано в прошлом году. В политике большие перемены могут происходить за очень короткий срок. Я уверен, что Уильям Питт рассматривал беспорядки по ту сторону Ла-Манша как локальные события… которые нас не касаются. Но сейчас мы понимаем, что они очень нас касаются… касаются в сильнейшей степени…
Шарло сказал:
— И правильно, так и должно быть. Как могут мировые державы стоять в стороне и позволить такому возмутительному преступлению остаться без отмщения?
— Могут, и совершенно просто, — оборвал его Дикон. Он всегда проявлял по отношению к Шарло легкое презрение, которое, может быть, стало бы и более явным, если бы это не расстраивало матушку.
— Мы действуем только тогда, — продолжал он, — когда события непосредственно задевают нас самих. Революционеры, разрешив французскую монархию, теперь стремятся ввергнуть и другие народы в такую же катастрофу.
Успех французского переворота был подготовлен смутьянами. Вот настоящие зачинщики, — те, кто разъясняли народу, как плохо на самом деле с ним обращаться, кто подчеркивали разницу между аристократами и простолюдинами и кто, когда не было поводов для недовольства, их создавали! Теперь они появятся и у нас. Собака, лишившаяся хвоста, не выносит тех псов, у которых он есть. Смутьяны появятся и здесь. Это — одно. Могут сказать и другое: в Лондоне и даже в Шотландии организуются тайные общества. Их цель — осуществить в этой стране то, чему они так успешно способствовали во Франции.
— Сохрани Боже! — воскликнула матушка.
— Аминь, милая Лотти! — ответил Дикон. — Мы не можем допустить здесь такое. Те из нас, кто хорошо осведомлен о положении дел, сделают все возможное, чтобы это предотвратить.
— Думаете, что сумеете? — бросил Шарло.
— Да, думаю. Во-первых, мы имеем ясное представление о происходящем…
— Во Франции тоже были люди, сознававшие положение, — заметила матушка.
Дикон презрительно хмыкнул:
— И вмешались в дела американских колонистов, вместо того чтобы вычистить собственные конюшни. Может быть, теперь они поняли все безрассудство своего образа действия, теперь, когда эти глупцы, которые вопили о свободе и о возвеличении угнетенных, видят, чем их отблагодарили эти угнетенные гильотиной!
— Но Арман, по крайней мере, пытался что-то сделать, — настаивала мать. — Он образовал группу истинных патриотов, которые боролись за справедливость.
О, я знаю, ты считал его неспособным…
— Дикон считает, что все, что делается не в Англии, делается неумело, — сказал Шарло.