Толстый! Как же нам повезло! Вот только ни курка ни кнопки не видно… Ну да свинтим, Хаймович разберётся. Чего стоишь? Сумку с ключами доставай?
Меж тем я напрягся, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Шевеление за чердачной дверью притихло. Что-то большое и грозное приближалось к дверям.
— Ключи давай! Ты что уснул?
В дверь ощутимо толкнули, и монтировка чуть шевельнулась. Косой проследил за моим взглядом, и улыбка на его лице поубавилась. Я зашёл в кабинку, дверь за мной закрылась.
И уже с кабинки, поднявшись на лесенке к Косому, увидел второй удар. Монтировка как щепка отлетела. В дверях появилось серая туша, заслонив весь просвет. На миг показалось, что оно ползёт бесконечно долго. Но видимо произошло это почти мгновенно, просто с моим зрением что-то случилось. И тут это нечто вывалилось и расправив крылья попыталось взлететь. Наш железный друг внезапно ожил, и дальнейшее разглядеть не удалось. Мы стояли, открыв рты, оглохшие от выстрелов. Ошмётки незваного гостя раскидало по всей крыше. А из открытой двери неудержимым потоком вылетал рой.
Пулемёт стих, видимо мелочь его не интересовала.
— Вот это пахан у них был… — сказал я.
— Чего? — заорал Косой.
— Пахан, говорю, у них знатный был.
— Чего?
— Хорошо, говорю, что пулемёт не успели скрутить!
— А, то..!
Косой улыбнулся, подняв большой палец вверх.
— А ты гадал, где у него гашетка, гашетка у него, где надо…
— И то верно, тут сроду стрелка не было, сдох бы стрелок от гари пороховой и грохота.
— А лесенка так, чтоб, поди, смазать да ленту поменять.
— Угу.
— Линять то, как теперь будем?
— Ага!
— Чего ага? Эти твари по всей крыше расползлись, и улетать не думают?
— Чего орёшь? Я всё прекрасно слышу.
— Дверь открой, может, по внешней стене уйдём.
— Дверь изнутри не открывается, замуровали демоны!
— Вон кнопки сбоку от двери нажми, открыться должны.
И я с дуру, нажал … Может нажми я другую и дверь бы взаправду открылась. Но нам не повезло. Кабинка дёрнулась и поползла вниз. Сердце ёкнуло к горлу. Мы сцепились с Косым друг в друга, словно перед смертью, и лишь немного спустя поняв, что разбиться нам не грозит стыдливо разжали объятия.
* * *
Под настоящим именем меня давно никто не помнит и не знает, после войны оставался лишь престарелый сосед Моисей Хаймович, чудом выживший при взрыве лишь потому, что он гонялся по подвалу за своим любимцем котом. С детства ко мне прилепилась кличка, сначала в школе, как это часто бывает, она происходила от фамилии, потом в армии от моего пристрастия к одноименному гранатомёту, позже, в институте от моих подопытных дрозофил.