— Именно это мы и собираемся сделать с помощью Куравлева.
— А каким же образом? С помощью одних только никому не понятных математических формул?
— Их поймут ученые…
— А нам нужно, чтобы поняли это и простые люди, которые привыкли верить фактам. Потому-то и надо ставить физический эксперимент, не жалея средств.
— Однако со слов Куравлева я понял, что он не намерен ставить физических экспериментов, полагая, что и одних только математических расчетов будет вполне достаточно.
— Нет, этого будет явно недостаточно! — уже не сдерживая себя, восклицает Травицкий. — От него нужно требовать физического эксперимента! Раз он способен доказать что-то теоретически — должен, значит, подтвердить это и экспериментом. Ему нужно прямо сказать, что за средствами дело не станет. И если вы меня уполномочите, я сообщу ему об этом.
— Нет, — твердо стоит на своем ректор, — мы ограничимся пока только математическими его расчетами. Такова воля главы епархии.
А если бы была на то его личная воля, он бы вообще отказался от любого эксперимента. Но раз пожелал того епархиальный архиерей, он не вправе ему перечить. Да и риск в данном случае невелик. Пусть себе выводит свои формулы этот Куравлев. Если они и не укрепят веру, то и не пошатнут ее. А общение с ним надо бы поручить не Травицкому, а Десницыну. Он и уравновешенней, и в науке более его смыслит.
Пробыв у родителей около недели, Настя снова уезжает в Москву на консультацию. Дионисий Десницын снабжает ее к тому времени еще кое-какими расчетами Куравлева.
Дверь ей открывает сам профессор Кречетов. У него на перевязи левая рука, но выглядит он вполне здоровым.
— Что смотрите на меня такими удивленными глазами? — шутливо спрашивает он. — Ходят, наверно, слухи, что я отдаю концы?
— Ну что вы, Леонид Александрович! — восклицает Настя. — Кто станет распускать такие слухи? Но то, что вы нездоровы, — ни для кого не секрет.
— Ну, а что все-таки говорят о моей болезни? — продолжает допытываться Кречетов. — Не удивляются: такой здоровяк — и вдруг в постели?
— Не знаю, как другие, а я удивилась, — чистосердечно признается Настя. — Но мало ли что может приключиться даже со здоровяком? Вот и пришла навестить… Толком ведь никто не знает, чем вы больны. Поговаривали, будто вы упали и сломали руку. Это правда?
— Это наиболее вероятная версия, — смеется профессор. — Видите, рука действительно на перевязи.
— Ну, а на самом деле? Вы же спортсмен, как же так неудачно упали?
— Падают и спортсмены, тем более что я не такой уж молодой спортсмен, — посмеивается Кречетов.
— Вы так меня заинтриговали, Леонид Александрович… Но если не находите нужным…