– Да, конечно, – произнесла Мэри упавшим голосом.
– Откровенно говоря, потусторонняя жизнь очень интересует меня. Мне хочется познакомиться с ней. И вот еще что…
– Что?
Ее плечи вздрагивали, и Блейн обнял жену. Он думал о разговоре с Халлом, этим элегантным аристократом-жертвой.
Халл говорил: «Мы следуем указанию Ницше: умрите вовремя! Разумные люди не хватаются за оставшуюся жизнь, как утопающий хватается за соломинку. Они понимают, что телесная жизнь – это всего лишь бесконечно малая часть человеческого существования. Отчего бы способным ученикам не перепрыгнуть через один-два класса в этой школе?»
Блейн вспомнил, каким странным, мрачным и благородным казался ему выбор Халла. С претензией, разумеется, так ведь и вся жизнь претенциозна в бесконечной Вселенной неживой материи. Халл походил на древнего японского самурая, опускающегося на колени, чтобы совершить ритуальное самоубийство – харакири, подчеркивая тем самым ценность жизни в выборе смерти.
А еще Халл говорил: «Акт смерти должен быть выше положения в обществе и хороших манер. Это доказательство благородства человека, королевский зов, рыцарский долг, его самое великое приключение в жизни. То, как он проявит себя в этом одиноком опасном предприятии, характеризует его как человека».
Мэри нарушила его размышления:
– Ты сказал «И вот еще что». Что ты имел в виду?
– А-а, ты об этом. – Блейн на мгновение задумался. – Я просто хотел сказать, что на меня оказали немалое влияние некоторые обычаи двадцать второго столетия. Особенно аристократические. – Он улыбнулся и поцеловал ее. – Но у меня, конечно, всегда был хороший вкус.
Блейн открыл дверь.
– Робинсон, – позвал он, – сейчас мы пойдем в кабину для самоубийц. Я отдаю тебе свое тело.
– Другого я и не ожидал от тебя, Том, – сказал зомби.
– Тогда пошли.
Вместе, не спеша, они стали спускаться по горному склону. Мэри несколько секунд смотрела им вслед из окна, потом пошла за ними.
Они остановились у двери кабины для самоубийц.
– Ты полагаешь, что сумеешь перебраться в мое тело? – спросил Блейн.
– Я уверен, – ответил Робинсон. – Том, я хочу поблагодарить тебя. Обещаю хорошо обращаться с твоим телом.
– Вообще-то оно не мое, – сказал Блейн. – Раньше это тело принадлежало человеку по имени Кранч. Но я привык к нему и даже полюбил. Ты привыкнешь к его особенностям. Вот только напоминай ему время от времени, кто хозяин. Иногда его так и тянет поохотиться.
– Думаю, что мне это понравится, – сказал Робинсон.
– И я так думаю. Ну что ж, желаю удачи.
– Удачи и тебе, Том.
Подошла Мэри, и ее ледяные губы в последний раз коснулись щеки Блейна.