– Может, ее подстрелить?
– Почему-то на этой планете бластеры работают не очень хорошо. А что, если мы только разозлим ее?
– А что, если мы просто пойдем себе дальше и будем думать о своих делах? – предложил Мишкин. – Может, эта штука не обратит на нас внимания?
– Блажен, кто верует, – сказал робот.
– У тебя есть другие предложения?
– Увы, нет.
– Тогда пошли дальше.
Мишкин и робот по лесу гуляли в веселом месяце мае, пару глазок кровавых они повстречали в веселом месяце мае.
И ничего смешного в этом нет, особенно когда такие глазки смотрят на вас сверху.
– По порядку рассчитайся! – сказал как-то Мишкину его папа. Том встал и рассчитался по порядку, но оказалось, что порядок состоит из него одного. Толку от этого было мало, и потому Мишкин никогда больше не рассчитывался по порядку.
Давайте теперь посмотрим на события с точки зрения чудовища, к которому приближался Мишкин. Надежные источники утверждают, что никакое чудовище не осознает своей чудовищности. Наше чудовище испытывало беспокойство. В такой ситуации кто угодно забеспокоился бы, кроме тех, конечно, кто в доску пьян или очень крут. Поэтому на случай странных встреч запомните: чудовищу тоже не по себе. А потому, если вам удастся убедить чудовище, что вы (с его точки зрения – сущий монстр) тоже беспокоитесь, считайте, что полдела сделано. Разделенная тревога – первый шаг к взаимопониманию.
Мишкин ойкнул.
– Что случилось? – спросил робот.
– Я споткнулся.
– Так ты никогда отсюда не выберешься.
– Ну и что мне теперь делать?
– Лучше всего – продолжать делать вид, что мы просто гуляем.
Сверху падали солнечные лучи. Лес переливался множеством оттенков. Мишкин был сложным человеческим существом со своим прошлым, сексуальной жизнью и разнообразными невротическими комплексами. Робот был сложным подобием человека, и в данной ситуации тоже мог считаться человеком. Приближавшееся к ним существо представляло из себя полную загадку, но, предположительно, и ему была присуща определенная сложность. Так что все присутствующие являлись натурами сложными.
Когда Мишкин подходил к чудовищу, в голове у него мелькало множество фантазий, но ни одна из них не заслуживала того, чтобы ее записали.
У чудовища тоже было достаточно своих фантазий.
Что касается робота, то он никогда не позволял себе фантазировать. Он был старомодным, прямолинейным роботом, наделенным этикой протестантского типа, и потому никогда не валял дурака.
На зеленых губах, капризно сложенных бантиком, дрожали капли кристально чистой воды. На самом деле это были вовсе не капли, а шарики, сделанные на отвратительной фабрике в Йонкере. Такими дети украшают деревья.