Павел Романович пожал плечами:
– И в мыслях не было что-то скрывать.
Он рассказал, что узнал. И добавил:
– Прошу заметить, Владимир Петрович: я сейчас такой же узник, как и вы. Разницы никакой.
– Да, но отчего-то он именно вас выбрал себе в конфиденты… – пробормотал ротмистр.
Далее потянулось тяжелое ожидание, прерванное лишь однажды, когда принесли ужин. Прислуживал «малиновый» официант. Он ощутимо терялся в присутствии хозяйки, ставшей арестанткой в собственном доме.
После трапезы Агранцев отправился в курительную. Когда оттуда поползли клубы табачного дыма, управляющий, Иван Дормидонтович, только выразительно крякнул, однако вслух ничего не сказал.
– Доктор, не составите мне компанию? – раздался голос ротмистра. – Табак отменный. Я знаю, вы не курите, но все же. Одному как-то пакостно. Да и что там торчать, с каблуковым человеком в компании?
– Думаю, вашему великому плану сбыться не суждено, – сказал Агранцев, когда Павел Романович уселся напротив.
– Почему? Совсем недавно у вас было иное мнение.
– Теперь оно изменилось.
– Вот как? – Дохтурова покоробила нарочитая небрежность тона ротмистра. – В таком случае, отчего…
Но их разговору было не суждено продолжиться. В коридоре раздались шаги, заскрипел ключ в замке. Дверь распахнулась, и на пороге несколько театрально появился полковник Карвасаров.
– Павел Романович! – позвал он с порога. – Выйдите сюда, будьте любезны.
По лицу его, и в особенности по голосу Дохтуров понял, что начальник сыскной полиции собирается сообщить нечто особенное. К тому же не агента прислал – сам пришел. Видно, от нетерпения.
Ротмистр все это также сообразил в секунду.
– Извините, господин полковник, но уже форменное хамство выходит, – сказал он. – В конце концов, просто неблагородно.
– Что такое? – набычился Карвасаров.
– А то, что я имею не меньшие, чем доктор, резоны получать сведения, касающиеся меня самым непосредственным образом.
Некоторое время Карвасаров тяжело размышлял.
– Черт с вами, – сказал он. – Пойдемте оба со мной. – Он быстро вскинул взгляд: – А вы, мадам, здесь посидите. Вместе со своим бородатым служителем.
* * *
– В общем, признался он, – сказал Карвасаров.
– Вошел-таки в разум? – с надеждой спросил Павел Романович.
– Может, и не выходил вовсе. Так, лицедейство одно, – проговорил полковник, противореча сам себе. Но Дохтуров на это внимания обращать не стал – не до пустяков. – Сперва дурить пробовал, – продолжал Карвасаров. – Ну да у меня особо не поюродствуешь. Да и агент мой допросное дело знает. В общем, выжали из него историйку. Однако и фрукт оказался мой Поликушка! Иной сочинитель с его слов целый роман бы состряпал. Ну, в крайнем случае, повесть. Словом, он как есть предатель. Однако не сам по себе действовал. Я и то удивлялся: как это все сорганизовал? Совсем на него непохоже. В тихом омуте, конечно, всякое бывает… Но Поликарп вечно был трусоват, а главное – без фантазии. И опыту житейского мало. В общем, на самостоятельного злодея не тянул. Ну а теперь прояснилось: он таковым и не был.