– Для чего ж она открывается? – хрипло спросил титулярный советник.
– Когда видит, что странник совсем неподатлив. Тут ведь как: чтоб погубить человека, надо его прельстить иль запугать. Третьего не дано.
– Вот оно что… А откуда ты знаешь? Сама, что ли, видела?
Но ответить Капитолина ничего не успела.
Мужикам, должно быть, снаружи стоять прискучило. Или подозрительно стало – словом, они продвинулись в избу, и один сказал Капитолине:
– Не велено с ним баять. Ставь лукошко, и геть до хаты.
Очень в этот момент захотелось Клавдию Симеоновичу кинуться на лесного жителя и двинуть в ухо. Как стерпел – неведомо. Господь охранил, а то б тут Сопову и конец. Безоружному против двоих с дубинами сладить непросто. Особенно когда те настороже и близко никак не подходят.
В общем, совершил Клавдий Симеонович над собою усилие, зубы стиснул и взгляд в пол устремил. Сдержался. От напряжения даже в ушах зазвенело – словно закричал кто-то далеко тонюсеньким голосом.
А потом понял: и в самом деле кричат.
В избу влетела конопатая Капитолинова дочка – зареванная, под носом черный след от соплей – и заголосила так высоко, что и не разобрать.
Однако Капитолина поняла: всплеснула руками и кинулась к двери. Конопатенькая покатилась следом.
– Что это?! – выкрикнул Сопов, охваченный моментальным предчувствием. – О чем она говорит?
– Да, кажись, Кузьма ейный в колодце утоп, – сказал один из мужиков и быстро перекрестился.
– Дела… – произнес второй. – Ты давай, сиди тут. Некогда нам – вишь какая история.
– Пустите меня, – как можно спокойнее сказал Клавдий Симеонович. – Я доктор. Идемте к нему скорее.
– Дохтор?.. – протянул первый мужик. – Нам про то ничего не ведомо.
– Да вы мозгой-то пошевелите, олухи, – рявкнул титулярный советник. – Ежели кормщик узнает, что Кузьму можно было спасти, а вы тому помешали, то сидеть нам в этой избе вместе. Я вам наверняка обещаю.
Угроза возымела действие. Мужики угрюмо переглянулись, потом первый сказал:
– Ладно тогда, побежали. Только дурить не вздумай, – и погрозил палицей.
…Дверь в знакомой избе была нараспашку.
Кузьма лежал в горнице на полу, навзничь – мокрая борода в потолок смотрит. Одежда расстегнута, а вокруг натекла темная лужа. Рядом распласталась Капитолина. Конопатая девчушка забилась в угол и сосала кулак, посверкивая глазами, будто дикий звереныш. Старуха причитала на печке.
Больше тут никого не было.
Клавдий Симеонович вбежал в избу первым. Мужики – следом.
– Отойдите! – крикнул он им, совершенно не представляя, что делать дальше.
Опустился рядом с Кузьмой, хотел подсунуть половик под затылок, но передумал. Он не умел воскрешать утопленников. И даже не был уверен, что такое возможно. Однако если дать повод усомниться в своих медицинских способностях – пиши пропало. Тут уж наверняка не помилуют.