«Созвездие» пока держался, то взлетая на волны, то проваливаясь вниз, в страшные мертвые провалы между водяными чудовищами. Судно билось и скрипело, как от боли. Двух шлюпок как не бывало, борта кое-где были проломлены, но мачты из корбутских сосен стояли. Рене не было страшно, но происходящее угнетало. Эта буря, казалось, была наделена собственной злой волей, которой было нечего противопоставить. Хмурые лица и недоуменные взгляды, которыми обменивались моряки, говорили о том, что и они ничего не понимают.
Время шло, а буре не было видно конца, и Рене, изнемогая от усталости, все же спустился к себе и сразу же провалился в глухой, тяжелый сон. Сколько ему удалось проспать, он так и не узнал, разбуженный криком вбежавшего матроса.
Аррой бросился на палубу и увидел смерть. Сзади море с однообразным шумом катило темные волны, увенчанные седыми пенистыми гривами, впереди же вода кипела вокруг подводной гряды. Острые каменные клыки, окруженные грозными бурунами, торчали так близко друг от друга, что было немыслимым провести между ними не только большой корабль, но даже самую утлую лодчонку. Ни отвернуть, ни бросить якорь не успели. Раздался зловещий треск, и «Созвездие» забился на камнях…
Последующие оры превратились в сплошной кошмар. Глядя невидящими глазами в бархатное южное небо, Рене Аррой, император Арции, король Таяны, господарь Тарски, Великий герцог Эланда и прочая, и прочая, и прочая словно бы вновь слышал отчаянный скрип мачт, грохот волн, скрежет днища о камни… Он так и не понял, как долго продолжалась агония. Спасения не было и не могло быть, но для эландцев бороться до конца всегда было делом чести. К тому же полоса рифов вполне могла быть предвестником какого-то острова. Паники не было. Маринеры знают, что, уходя в море, они рано или поздно не вернутся. Этот миг настал, и надо было встретить его достойно. Спустить уцелевшие шлюпки в их положении и при таком ветре было почти невозможно, но им все же это удалось. Впрочем, и шлюпок, и людей на корабле заметно поубавилось. Рене, как водится, должен был покинуть гибнущий корабль последним, но не успел. Огромная черная волна ударила в правый борт, и одна из мачт наконец не выдержала и рухнула. Вторая волна, еще выше и злее, увенчанная клубящимся гребнем, подхватила Арроя и швырнула его в воду. Ему удалось выплыть, но почти сразу же какой-то обломок сильно его ударил. Чувствуя, что ранен, и ранен серьезно, он ухитрился привязаться к обломку той самой мачты и потерял сознание. Что с ним случилось дальше, Рене не помнил. Он пришел в себя в шелковой золотистой палатке, сквозь ткань которой просвечивало солнце. Над ним склонялось лицо столь немыслимой красоты, что Аррой в первый и последний раз в своей безумной жизни чуть не уверовал в Творца и его вестников.