— Мы с ним поспорили, — ответил Тевзадзе, — а я человек горячий, вспыльчивый. Пистолет лежал на столе. Я схватил его, мы начали бороться. Первый выстрел попал в стену. Потом я выстрелил в него. Следователь говорил, что это не умышленное убийство, а убийство в состоянии аффекта. Обещал, что отразит это в своем обвинительном заключении.
— Вам это не поможет, — возразил Славин, — вас могут даже по этой статье приговорить к двадцати или двадцати пяти годам. Вы не выйдете живым из тюрьмы. Ведь у вас будет уже третья судимость. Хотя он дает вам совсем другую статью. Убийство с отягчающими вину обстоятельствами. Но предположим даже, что суд решит переквалифицировать обвинение по другой статье. Предположим, что вам поверят и дадут другую статью. Все равно это будет судимость за убийство в состоянии аффекта. Полковника милиции. Вам могут дать пожизненное заключение. Как вы этого не понимаете?
— Меня это уже не касается, — твердо ответил Тевзадзе, — я совершил убийство и буду за это отвечать.
— Вы выхватили оружие из рук Проталина? — уточнил Дронго. — Неужели вы считаете, что никто не проверит ваши показания? Проталин был мастером спорта по самбо. Занимался дзюдо. А вы каким видом спорта занимались? И вы смогли выхватить у него оружие и даже застрелить его?
— Случайно, — ответил Тевзадзе, — иногда такое бывает. Везет слабым.
— Когда вы успели с ним поругаться? — не унимался Дронго. — Ведь соседки говорят, что выстрелы раздались почти сразу, как только вы вошли в дом. И вы успели за это время с ним поругаться, подраться и даже дважды в него выстрелить?
— Успел, — с каким-то внутренним ожесточением произнес Тевзадзе, — я все успел. Они слышали два выстрела, и я их слышал. А потом приехали сотрудники милиции, которые проверили весь дом. Но никого не нашли. Значит, я убийца, и все правильно.
Дронго переглянулся со Славиным.
— Предположим, что вы в него стреляли, — согласился Дронго, — но вам не кажется странным, что такой опытный человек мог убить полковника милиции из-за непонятной ссоры? Должны быть конкретные мотивы, более убедительные причины. Если даже вы поспорили. Из-за чего? Почему?
— Этого я вам не скажу.
— Вы были завербованы и работали как осведомитель? — спросил Дронго. — Ведь на вашем комбинате работают несколько бывших осужденных, уже отбывших свой срок. И наверняка в уголовном розыске интересовались их настроениями и взглядами.
— Вот что вас интересует, — Тевзадзе тяжело вздохнул. — На суде никто даже не вспомнит, что я работал на уголовный розыск. О таких вещах не разрешено говорить. Вы же сами все прекрасно понимаете. Но в камере, куда меня перевели, все каким-то «неведомым» мне образом узнали, что я был осведомителем милиции. «Стукачом», если говорить на блатном жаргоне. Меня отделали так, что сломали два ребра, отбили почки. Я еще две недели мочился кровью. Правда, спасибо уголовникам. Они оказались понимающими ребятами. Избить до полусмерти избили, но не стали насиловать. «Опустить» по-блатному. Иначе я стал бы просто отверженным, и моя жизнь в колонии превратилась бы в ад. Но сказался мой тюремный опыт. Они выяснили, что в колониях я вел себя достаточно нормально.