— Нет. Разумеется, нет. Бедная Нармина жаловалась.
— Она могла убить своего мужа?
— Не думаю. Она не из тех…
— На трех дачах было не так много людей, — напомнил Дронго. — Кроме вас, была еще и Эсмира. А она могла убить Парвиза?
— Могла, — сразу ответила Гюзель. — Она может сделать все, что угодно. У нее сильный характер.
— Я думал всегда, что это комплимент.
— Но не для женщин, — возразила она.
— Ясно. Кроме вас, Нармины и Эсмиры, на дачах были еще две пожилые женщины. Ваша кухарка Мина-ханум и мать Парвиза. Они могли совершить убийство?
— О чем вы говорите? Конечно, нет! Эти женщины и мухи не обидят.
— Тогда кто же убил, по-вашему? Может, ваш муж? Или кто-нибудь из охранников?
— Нет, нет и нет! Ни мой муж, ни Рагим к этому непричастны. Скорее убийцу нужно искать среди нас, женщин. Но я точно знаю, что не смогла бы его ударить с такой силой. Значит, либо Нармина, либо Эсмира — третьего нет.
— Вы меня убедили, — кивнул Дронго, — теперь буду подозревать только молодых женщин.
Она в ответ лишь томно улыбнулась. А он продолжал:
— Может, сюда залез посторонний?
— Нет, — она продолжала улыбаться, — здесь не было посторонних, иначе наши охранники их бы обязательно увидели.
— Тогда кто все-таки убийца?
— Я вошла на соседнюю дачу и увидела Парвиза. Мы говорили недолго, минуты две или три. Потом он попытался меня поцеловать, взял за руку, дотронулся до ноги. Извините, что сообщаю такие подробности. Я дала ему пощечину и ушла. Если в этот момент за нами следили, его жена могла сделать вполне определенные выводы. И как только я ушла, она наверняка появилась. Может быть, между ними произошла ссора, и она ударила его по голове. Наверное, так все и было. А может быть, вышла Эсмира. Она почему-то ревнует меня ко всем остальным мужчинам. Вероятно, завидует моей молодости. — Гюзель скромно опустила свои наглые красивые глазки, а снова подняв их, продолжала: — Я не знаю, кто его убил, но это могла сделать женщина из ревности. Он многим нравился, очень многим. И поэтому мужчины так не любили его.
«Скорее всего, она врет, — подумал Дронго. — Может, она все-таки встречалась с этим журналистом».
Нужно было проверить более действенным способом. И он сразу придумал, как именно.
— Вам говорили, что он был болен?
— У него не было детей, но в этом была вина Нармины, а не его, — сказала она убежденно.
— Об этом он сам успел вам сказать за несколько минут? — Вопрос прозвучал достаточно жестко — он это умел.
— Да, успел, — зло ответила она. — И зачем вы мне все это говорите?
— Он вас обманывал, Гюзель. У него был сифилис. Есть такая страшная болезнь. Он долго лечился, но из-за этого у него не могло быть детей. Вы меня понимаете?