– Именно так.
– Понимаю, дорогая. Бегите. Мы управимся без вас. Хороши же мы были бы, если бы не управились.
Я знала, что она имела в виду, но промолчала. Я вошла в свои комнаты и переоделась в костюм для верховой езды. Обед подадут не раньше, чем через два часа, стало быть, времени для хорошей прогулки достаточно. Одетта сообщила мне, что Уолтер уже ушел в конюшню, и я как раз успела догнать его, прежде чем он уехал.
– Пожалуйста, поймите меня правильно, Уолтер, – сказала я. – Я, как и вы, люблю ездить верхом и с большим удовольствием делаю это в компании с кем-нибудь. Но если вы повторите хоть одну из штучек, какие продемонстрировали в последний раз, я больше никогда не поеду с вами кататься.
Он нахмурился, и это сделало его поразительно похожим на отца.
– Вы можете ехать со мной или нет, как вам будет угодно, но не угрожайте мне, слышите? Я этого не потерплю.
Не будь это ради его отца и если бы не мое положение в этом доме, я бы ушла прочь. Однако, промолчав, я вошла в конюшню и попросила конюха оседлать ту же кобылу, на которой ездила прежде.
Пока ее приготовили, и я вывела ее наружу, я увидела, что к нам присоединился Лаверн, но явно не для прогулки, так как не был соответственно одет.
– Добрый день, Джена, – сказал он. – Вы сегодня прелестны.
– Благодарю вас, сэр, – я одарила его надлежащей улыбкой. – Едемте, Уолтер?
– Поезжайте, – сказал Уолтер. – Нам с Лаверном надо обсудить кое-какие дела. Всего пять минут или около того.
– Увидимся у препятствия, – сказала я Уолтеру и спокойным шагом поехала через поле. Мои мысли были заняты попытками сообразить, чего же именно хотел от меня Клод. Лошадь перешла на легкий галоп, и тогда я сосредоточилась на езде. Я оглянулась, но Уолтера еще не было видно. Я пересекла одно большое поле и приближалась к каменной стенке, через которую прежде прыгала. Направив кобылу прямо к тому самому месту, я заставила ее прибавить скорость.
Умная лошадь, казалось, знала, чего я от нее хочу, и наслаждалась этим не меньше меня. Она помчалась к стенке, легко и изящно взлетела и перемахнула через нее, но тут же сильно повернулась боком.
Я почувствовала, что выскальзываю из седла, поэтому выпрыгнула прежде, чем упала кобыла, и безумно больно проехалась по шероховатой земле. У меня так перехватило дыхание, что я не смогла сразу подняться, хотя и пыталась. Сначала я подумала, что кобыла пострадала, но она все же с усилием встала на ноги и стояла дрожа, пока и мне наконец-то не удалось подняться.
Я погладила ее по шее и по голове, спокойно поговорила с нею, хотя и сама была растеряна. Я смотрела на большую ветвь дерева, давно мертвую и высохшую, она была положена прямо за каменной стенкой. Ветвь была достаточно большой, чтобы сделать прыжок невозможным, а поскольку у нее были обломаны сучья – просто опасной. Кобыла, преодолевая стенку, все это увидела, инстинктивно бросилась в сторону и поэтому, надо думать, не сломала себе ногу или шею, а меня это спасло от повреждений, которые могли бы быть весьма серьезными.