— Вы показались мне умной женщиной! И вдруг пытаетесь убедить, что драконы и впрямь представляют собой огромных летающих ящеров?! — с раздражением воскликнул он.
— Зверь — это их суть! Но они могут играть в людей, — тихо проговорила Гвиар.
Вглядевшись в нее, легат заметил, что женщина испугана, и именно это убедило его в правдивости ее слов. Кем бы драконы не были, она не имеет к ним отношения, как и другие друиды. А значит, пора было возвращаться, что бы Клодию не пришлось слишком долго ждать его.
— Я понимаю, что вам не достаточно просто моих слов… — начала фламиника, но Грецинн решительно покачал головой.
— Я верю вам.
На миг в ее глазах отразилось изумление.
— Не думала когда-нибудь услышать такое от легионера Республики! Теперь я понимаю, почему именно вы посланы сюда… — проговорила она в задумчивости.
— Почему же? — заинтересовался легат.
— Вы не позволяете ограничить себя привычными рамками и понятиями. Вы всегда готовы воспринимать нечто новое. Это качество тем более ценно, что не утрачено до сих пор, хотя вы достигли высокого положения и уже не так молоды…
Это была дерзость, но слышать ее было почему-то приятно.
— Я помогу вам больше, чем мы собирались! Я думаю, что вам следует встретиться с еще одним человеком.
— Кто он?
— Бард. Калиессир.
— Зачем?
— Во-первых, он всегда в дороге и видел гораздо больше меня, а во-вторых, он единственный из тех, кого я знаю, кто был среди драконов.
— Как мне найти его? — быстро спросил легат.
— Он сам найдет вас. Я пошлю ему весть и надеюсь, мне удастся убедить его встретиться с республиканским прокуратором.
После ухода жрицы, легату было о чем подумать. Он чувствовал себя неприятно растерянным, и дело было даже не в том, что он не представлял, что будет докладывать консулу и Сенату. Допустим, Лицинию можно будет просто рассказать о своих впечатлениях, но как втиснуть их в сухой и четкий доклад нобилям? Тоска проконсула, озабоченность Авла Руффина, боязливый восторг Брена, и страх друидки…
Сулла чувствовал, что все это начинает слишком глубоко входить и в него!
* * *
Мальчишка оказался настоящим сокровищем: он не болтал без умолку, но вытянуть из него что-либо было так же просто, как отнять игрушку у годовалого младенца. Хотя возможно, Клодий был к нему не справедлив, и Лей, польщенный вниманием республиканского магистрата, просто не видел нужды утаивать очевидное. Скоро трибун и так окажется в монастыре, а скрыть ежедневные тренировки братьев было бы довольно трудно.
Да и что в них предосудительного? Клодий вполне мог представить ответ, на его недоверчивый вопрос о причине, по которой скромные монахи изнуряют себя воинскими упражнениями. Места на северной границе все же дикие, и постоять за себя должен уметь каждый.