— Дорогой, — ответила матушка, — ты ужинал час назад. Не пора ли ложиться в постель?
— Нет, — ответил мальчуган.
— Почему же нет? — спросила Сабрина. — Уже время спать.
— Потому что, — настойчиво сказал Дикон, — я хочу быть здесь.
Дворецкий смотрел в суповую миску, как будто в ней лежало что-то крайне интересное для него; горничная все еще стояла, держа в руках тарелку супа, сомневаясь, куда ее поставить.
Я ожидала, что Сабрина отправит Дикона в постель. Вместо этого она беспомощно посмотрела на мою мать, которая пожала плечами, и Дикон скользнул в кресло. Он знал, что одержал верх, у него не было сомнений, что победа останется за ним. Я полностью осознавала, что эта сцена повторяется каждый день.
— Может, позволим ему на этот раз, а, Сабрина? — умоляюще произнесла матушка.
— Но в последний раз, — добавила Сабрина. Дикон обаятельно улыбнулся ей:
— Конечно, в последний раз, — сказал он. Матушка кивнула дворецкому:
— Продолжай, Томас.
— Да, миледи, — ответил тот.
Дикон бросил на меня взгляд, в котором сквозил триумф. Он знал, что я не одобряю того, что произошло, и получил удовольствие не только потому, что поступил по-своему, но и потому, что показал мне, какую власть он имеет над этими преданными ему женщинами.
— Ну что же, — сказала моя мать. — Я должна показать тебе письмо Карла. Кроме того, я думаю, — матушка улыбнулась Жан-Луи, — что вы постараетесь, вскоре посетить Эверсли.
— К сожалению, сейчас не подходящее для этого время года, — произнес, немного нахмурившись, Жан-Луи.
Он очень не любил расстраивать мою мать, но было совершенно ясно, что ей страстно хотелось, чтобы мы побыстрее поехали в Эверсли.
— Но ведь молодой Вистон вполне справляется, не так ли? — спросила Сабрина.
Молодой Вистон был нашим управляющим. Он определенно подавал надежды, но Жан-Луи так пекся об имении, что никогда не бывал полностью счастлив, если не находился во главе дел. Его желание никогда не покидать Клаверинг значительно подкреплялось тем, что никто из нас не хотел жить в Лондоне, как того хотел мой отец, который был в большей степени городским жителем. Он редко охотился, хотя иногда, без большого энтузиазма, рыбачил на реке недалеко от дома. Единственным развлечением, которое отцу действительно нравилось, были игральные вечера. Все имение было оставлено на попечение Тома Стейплза. У нас сменилось несколько управляющих с тех пор, как умер Том, но Жан-Луи никогда не бывал полностью удовлетворен ими.
— Он вряд ли еще готов к этому, — сказал Жан-Луи.
Мать дотронулась до руки моего мужа.
— Я знаю, ты найдешь выход из положения, — сказала она. — И, конечно, так оно и будет. Жан-Луи всегда стремился угодить каждому… Впрочем, я не должна упрекать себя из-за этого.