Рядом с матерью было потрясающе интересно. Она казалась моложе Карлотты и даже моложе меня в моем теперешнем состоянии. Она просто лучилась счастьем. Она так радовалась жизни, что и мне частично передался ее энтузиазм, и меня начали волновать перспективы, которые она рисовала передо мной. Мы с ней смеялись во время примерок. Она настаивала на том, чтобы рукава моих платьев доходили лишь до локтя.
— Такие прелестные ручки! — мурлыкала она. Кроме того, мне скроили платья с рукавами, прорезанными по всей длине и перехваченными в нескольких местах лентами.
— Последний крик моды! — восклицала мама. Шелк, парчу и бархат она привезла с собой.
— Тебе стоит походить по лавкам в Лондоне. Каждый лавочник старается переплюнуть остальных, и никто не желает отстать от других. Мужчины сейчас одеваются даже роскошней, чем женщины. У Лукаса есть штаны, украшенные алыми и серебряными кружевами. Уверяю тебя, твой братец представляет собой незабываемое зрелище.
Занимаясь всеми этими примерками и подгонками, я почувствовала, что во мне происходят внутренние изменения. Я вновь ощутила себя молодой и веселой и вдруг вспомнила, что жизнь потеряла для меня вкус именно тогда, когда из нее ушла Харриет. И я спросила у матери:
— Видела ли ты в последнее время сэра Джеймса Джилли?
Секунду она колебалась.
— Ну да, несколько месяцев назад он исполнял при дворе какие-то обязанности. Я видела, как он катался верхом в парке. Говорят, его новая любовница пользуется дурной славой. Она очень молода, всего лишь шестнадцати лет, и уже имела честь понравиться королю… ненадолго.
«Ах, Харриет, — подумала я, — где же ты сейчас?»
* * *
Было странно думать о Лукасе как о женатом мужчине. Его невеста была очень милой девушкой, и они любили друг друга, к радости моих родителей, которые, хотя и желали Лукасу солидного брака, все же не были бы полностью счастливы, если бы эта парочка женилась не по любви.
Теперь Лукас уже не был моим младшим братцем. Я не могла командовать им. Я была всего лишь сестрой из провинции, и он мог относиться ко мне покровительственно, как когда-то я к нему.
Подобный поворот дел меня не устраивал, и я поняла, что моя мать была права. Я сама отрезала себя от мира, интересуясь только домашними делами, в то время как вокруг происходили огромные перемены.
После церемонии бракосочетания состоялся банкет, а затем бал. Я плохо знала новые танцы, но, обладая прирожденным чувством ритма, сумела все-таки не ударить в грязь лицом. Мои родители с гордостью представляли меня людям, которых считали подходящими для этого, и таким образом я познакомилась с несколькими молодыми людьми, которых при желании можно было бы назвать женихами. Многие из них в свое время были знакомы с Эдвином, и то, что я его молодая вдова, вызывало интерес ко мне. Но все они проигрывали в сравнении с моим любимым Эдвином. Их широкие штаны, украшенные кружевами, ниспадающие шейные платки, огромные парики, парчовые и шелковые камзолы, сплошь расшитые лентами (ленты вокруг пояса и на коротких рукавах, ленты даже на париках!), делали их изысканными щеголями. Трудно было воспринимать эти нежные благоухающие духами создания как мужчин. Насколько они отличались от моего отца и лорда Эверсли, которым их военные мундиры придавали такое достоинство! Я не ощущала ничего, кроме желания убежать от этих надушенных типов с их назойливым остроумием, поверхностными суждениями и постоянными намеками.