Он направился к буфету, достал оттуда бутылку, налил в стакан золотистой жидкости и поднес его к моим губам.
— Это вас успокоит, — сказал он, — вам станет лучше.
Он обнимал меня за плечи, пока я пила. Жидкость огнем обжигала мне горло.
Карлтон тихо бормотал:
— Ну вот, теперь тебе станет лучше. Ты поймешь, что все это происходило давным-давно и теперь кончилось. У тебя есть чудесный сын… А если бы всего этого не случилось, его бы не было, верно? Это твой законный сын Эдвин, наследник Эверсли, а не ублюдок Ли… ее ребенок. Разве ее это заботит? Нет! Она убежала и оставила своего мальчика на тебя. Уже одно это говорит о том, что она собой представляет.
Я чувствовала головокружение, как будто парила)Г — — — — в воздухе. Карлтон взял меня на руки, словно ребенка. Он сидел в кресле, держа меня на руках и нежно укачивая, и мне становилось легче.
Вот так мы и сидели, и он рассказывал мне о том, что давно любит меня. Никогда и никого он не хотел так, как меня. Все у нас с ним будет чудесно. Я ничего не потеряла. Напротив, я обрела то, что считала потерянным.
Я чувствовала, как он осторожно расстегивает мое платье. Его руки ласкали мое тело. Он поднял меня и, нежно целуя на ходу, отнес в свою кровать.
А потом он был со мной, и я чувствовала себя потрясенной, но счастливой. Это было так, будто я выбираюсь из пут, которые давно сдерживали меня. Во тьме я слышала его смех. Его голос доносился, словно откуда-то издалека. И он называл меня своей любимой, своей Арабеллой.
ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОЙ ДОЧЕРИ
Проснувшись, я некоторое время пребывала в растерянности. Меня окружала незнакомая обстановка. Затем я вспомнила: это комната Карлтона. Я села в кровати. Его здесь не было. Моя одежда валялась на полу, там, где она была брошена вчера вечером.
Я закрыла глаза, по-детски пытаясь стереть воспоминания, связанные с этой комнатой. Вчера вечером… Я вспомнила, как Карлтон держал в руке этот листок бумаги… этот разоблачительный документ, неоспоримо доказывавший, что меня действительно предали. Какая пустота… как ее описать? Мои мечты, мои идеалы, которыми я жила последние семь лет, рухнули от одного удара.
А потом… Я не могла припомнить всех подробностей случившегося. Карлтон утешал меня. Возможно, он сумел успокоить мое раненое самолюбие. Он угостил меня каким-то напитком, согревшим меня и одновременно подавившим мое сопротивление.
В его руках я стала подобна восковой кукле, не способной сопротивляться. Я попросту сдалась ему. Как я могла? Как я могла это сделать?
Тем не менее, я не способна была поступить иначе.