С началом русско-японской войны генералитет действующей армии врал в Петербурге об огромной стоимости продовольствия и фуража в Маньчжурии, и Минфин отослал войскам огромные деньги, но цены там были настолько низкие, что в распоряжении генералитета на Дальнем Востоке оказалось до 40 млн рублей непотраченных сумм (четверть всего годового бюджета военного министерства). Редигер попытался отнять эти деньги у генералитета на нужды всей армии, но на него ополчились все, как на губителя «доброй традиции русской армии», по которой командир получал деньги на содержание вверенных ему войск и самолично пользовался «экономией» от них. Вообще-то Редигер, пока не стал министром, был не против этой «доброй традиции». В начале воспоминаний он пишет, что его отец, генерал-майор Генштаба и начальник штаба Гренадерского корпуса (генерал-квартирмейстер) был беден, так как «Генеральный штаб представлял из себя замкнутый корпус, чины которого были плохо обставлены». Поэтому он попросил о служебном понижении, но на командирскую должность. Ему дали даже не дивизию, а всего лишь 2-й Ростовский гренадерский полк. «Отец командовал им шесть лет, и это позволило ему поправить свои средства», — пишет Редигер. Но, став министром, взвалив на себя проблемы финансирования армии, Редигер стал уже по-другому смотреть на эту «экономию». Царь сначала тоже не посмел нарушить эту пресловутую «добрую традицию», но генерал Каульбарс в сентябре 1905 года по старческому маразму послал царю из этой «экономии» в подарок миллион рублей на постройку флота, тут уж и Николай возмутился и отобрал всю «экономию» в казну. Армии так ничего из этих денег и не досталось.
Щедрость царя не знала границ: министр, приезжавший к нему в Петергоф, обязан был в царском дворце давать на чай всем встречным лакеям — «кучеру, трем швейцарам и их помощникам, швейцарам и лакеям при помещении, буфетчику, кухонному мужику и проч.», — причем в сумме получалось, что «каждая раздача требовала около 100 рублей». Царь понимал, что это дорого, поэтому давал министрам по 8000 рублей «экстраординарных сумм» на эти цели. (Редигер на экономию из этих сумм (не любил ездить к царю) купил два первых тогда в России автомобиля.)
Я понимаю, что перечисляемые мной суммы сегодняшнему читателю ни о чем не говорят, но вы запоминайте их, чтобы сравнить их с суммами, которые я дам ниже. Итак. Предшественник Редигера на посту военного министра Куропаткин получал в год 18 тысяч жалованья, 3,6 тысячи на экипаж и 8 тысяч «финских денег». Дело в том, что сначала и в княжестве Финляндском были свои национальные войска, и финны платили 22 тысячи марок военному министру России за управление ими, но к воцарению Куропаткина в министерстве финские войска были упразднены, и царь давал Куропаткину 8 тысяч рублей, «чтобы не обидно было». Куропаткин, объединив два дома себе под жилье, потратил на свою казенную квартиру 700 тысяч рублей плюс тратил 20 тысяч ежегодно на ее содержание. В 46 комнатах был не только бильярд Куропаткина, но и бильярд для прислуги. (Редигер в эту квартиру переехать постеснялся.) Когда Куропаткин вызвался командовать войсками в войне с Японией, он запросил 15 тысяч в месяц и 100 тысяч на обустройство в действующей армии. (Царь дал 12 и 50 тысяч соответственно.)