— Зоя переводит мне английские новости. И она читает все местные газеты.
— Да, конечно. Я как-то не подумал об этом.
— А это ваш ассистент? — спросил Багиров, указывая на Дронго. — Кажется, я его где-то видел.
— Да, — замялся Бадабек, — я пришел вместе с ним. Это мой друг.
— Как ваша супруга? — спросил Багиров.
— Спасибо, очень хорошо.
— А ваша дочь? Она ведь уже тогда была взрослой девушкой?
— Она скоро сделает меня дедушкой, — оживился Бадабек, — представляете, вышла замуж за одного австралийца. Далеко ездить, правда, но все равно при желании можно их навещать.
— Благодарю вас, мистер Бадабек, что вы нашли время меня навестить. Я, признаться, очень тронут вашим вниманием. Знаю, как вы заняты.
Они говорили по-русски. Багиров изъяснялся очень хорошо, даже на некотором московском диалекте, употребляя такие слова, как «признаться, очень тронут». Бадабек чувствовал себя несколько неуютно. Он также достаточно хорошо говорил по-русски, но его смущала необходимость дальнейшего разговора и реального представления Дронго.
— Мне было приятно навестить своего старого знакомого, — ответил музыкант.
— Вы по-прежнему прекрасно говорите по-русски, — улыбнулся Багиров.
— Московская консерватория, — засмеялся Бадабек, — уроки на всю жизнь.
— Вы приехали сюда один или с семьей?
— В этот раз один, — ответил музыкант и, перехватывая инициативу, спросил: — Как получилось, что в вас стреляли?
— Не знаю. Мы выезжали с похорон, а в нас выстрелили, — честно рассказал Багиров. — Меня спасло только то, что я сидел не на своем обычном месте. Там сидел один старый адвокат, мой близкий друг. Он, к сожалению, погиб.
— Соболезную вашему горю.
— Благодарю вас.
— И вы не знаете, кто в вас стрелял и почему?
— Не знаю. Но думаю, что это ошибка. Кому нужен скульптор? И зачем в меня стрелять? — усмехнулся Багиров.
— Чтобы найти списки Баранникова, — сказал вдруг Дронго по-турецки.
Багиров замер, потом чуть приподнялся на локте.
— Кто вы? — спросил он по-турецки.
— Это не важно. Я приехал сюда как друг, — ответил Дронго.
Зоя, поняв, что происходит нечто необычное, встала с кушетки, готовая, если понадобится, защищать своего хозяина. В её небольшой сумочке был дамский браунинг.
— Простите меня, мистер Багиров, — сказал с явным смущением Бадабек, не понявший, о чем они говорят, арабский сильно отличался от турецкого, — я хотел вам сказать, что мой друг — человек исключительно порядочный и надежный.
— Это я уже понял, — кивнул Багиров, — ваш друг наверняка хотел видеть меня больше, чем вы.
— Нет, — растерялся Бадабек, — почему больше…