— Нужно искать, — немного раздраженно напомнил Пахомов, — я тебе говорил, что это, возможно, преднамеренный наезд. Нужно обязательно найти этот автомобиль и его владельца.
— Я понимаю, Павел Алексеевич, если что-нибудь прояснится, я вам сразу позвоню, — пообещал Перцов.
— Договорились, — он положил трубку. Так они будут искать десять лет и ничего не найдут. А у него просто нет времени. Если в течение двух месяцев он не даст конкретного результата по факту смерти банкира Караухина, просто отберут это дело и передадут другому человеку. Миллион долларов — слишком большая сумма, чтобы позволить ей уплыть на сторону. Она должна остаться здесь, в прокуратуре, и начальство сделает для эого все от него зависящее. А искать убийц все равно должен пока следователь Пахомов, и от этого никуда не денешься.
Раздался телефонный звонок. Это был прямой телефон начальника следственного управления. Пахомов быстро поднял трубку:
— Слушаю вас, Николай Николаевич.
— Что у вас по делу Караухина? — раздался глуховатый голос.
— Пока работаем, — немного раздраженно ответил он. Этого, кажется, тоже интересует слишком большая сумма.
— Медленно работаете, — мрачно заметил его собеседник, — так медленно, что нашему и.о. уже звонили из президентского аппарата.
— Пусть они сами возьмут и поищут, — предложил Павел Алексеевич, — а я посмотрю, как у них получается.
— Ладно, не горячитесь. Вы ведь знали заранее, какое дело вам поручили. Они держат его под особым контролем.
— Меня это радует.
— Там настаивают на более решительных действиях.
— Откуда они знают, что мы не действуем решительно?
— Не нужно так сердито воспринимать критику, — посоветовал начальник управления, — в конце концов, даже если мы найдем всех убийц, то и тогда не получим этого миллиона. Надеюсь, это вы понимаете?
«Он сказал „мы“, — подумал Пахомов, — тоже мне сыщик, переведенный сюда из бывшего аппарата ЦК КПСС! За всю жизнь не раскрывший ни одного преступления, а берется судить о таком сложном деле».
— Я понимаю, — сказал он, — и совсем не думаю об обещанном миллионе долларов. Меня волнует само дело. И я делаю всё, что в моих силах. Я знаю, как нужно вести расследование, и занимаюсь этим уже двадцать лет. Если мне, конечно, не будут мешать.
Последние две фразы были лишними, и он почти сразу пожалел, что сказал их. В них был завуалированный намек на некомпетентность собеседника. Видимо, это почувствовал и Николай Николаевич.
— Хорошо, — с явной обидой в голосе сказал начальник управления, — но я звонил не поэтому. В президентском аппарате считают, что будет правильно, если к расследованию будет подключена и контрразведка. Мне уже звонили из ФСБ, их представитель скоро прибудет. До свидания, — уже явно беря реванш, сказал Николай Николаевич.