— На четыре часа дня. Успеем, не волнуйся. Заодно пообедаем в нашей столовой. Как у вас в контрразведке, наверно, питаетесь неплохо?
— Раньше было лучше.
— Раньше все было лучше.
— Ты думаешь, он придет один?
— Конечно, нет. Наверняка привезет своего адвоката. И еще потом напишет на меня жалобу, что я необоснованно пытался выудить из него информацию. Все, как обычно.
Автомобиль привез их обратно к зданию прокуратуры в половине третьего. Быстро пообедав, они снова поднялись в кабинет Пахомова, и Павел Алексеевич начал знакомить своего старого университетского товарища с материалами дела. Ровно в четыре часа снизу позвонил дежурный.
— К вам посетитель, Павел Алексеевич, — сообщил он.
— Один? — спросил Пахомов, подмигнув Комарову.
— Нет, со своим адвокатом. Как ваша фамилия? — спросил дежурный у адвоката и, услышав фамилию, повторил её в трубку:
— Абрам Израильевич Лифшиц.
— Пусть пройдут, — вздохнул Пахомов и, уже положив трубку, сказал:
— Все, как мы и предполагали. Он привел Лифшица.
Комаров взял стул и сел у окна.
Через пять минут в кабинет постучали. Первым вошел высокий, немного сутулившийся, с вечно мрачным выражением лица Михаил Никитин. У него было неприятное, немного рябое лицо. Следом за ним в комнату вкатился полненький коротышка, оказавшийся адвокатом Лифшицем. В отличие от Никитина, не пожелавшего пожимать руки следователям, а только кивнувшего им в знак приветствия, адвокат, напротив, долго и горячо пожимал руки, особенно заглядывая в глаза Комарову. Он его не знал, и чувствовалось, что это обстоятельство его несколько беспокоит.
— Вы нас вызывали, — начал адвокат, — и мы посчитали своим долгом явиться на ваш вызов.
— Благодарю вас, — кивнул Пахомов, — позвольте представить моего коллегу Валентина Савельевича Комарова. Он будет присутствовать при нашем разговоре.
Никитин промолчал. Лифшиц радостно закивал головой, словно всегда мечтал познакомиться именно с Комаровым.
— Вы не возражаете? — спросил Пахомов, включая магнитофон.
— Конечно, нет, — улыбнулся Лифшиц.
— Михаил Никифорович, — начал официальный допрос Пахомов, — нам хотелось бы знать о характере ваших отношений с покойным Караухиным.
— Отношения были чисто деловыми, — прохрипел Никитин.
— Вы давно были с ним знакомы?
— Нет, несколько лет.
— Вы познакомились с ним, уже работая в своем банке?
— Да, нас познакомил Лазарев. При упоминании этого имени Лифшиц несколько встрепенулся, но ничего не сказал.
— У вас были общие программы с банком Караухина? Или вы предпочитали работать самостоятельно?
— Никаких программ у нас не было.