А из этого следует, что теперь моя жизнь превратится в настоящий кошмар. Ведь если он умудряется путешествовать под разными фамилиями, имея разные паспорта, у меня нет никаких шансов установить его местонахождение. В любой момент он, как фокусник, может достать из кармана паспорт с фамилией, которую я не знаю. Ах, какой умный клиент попался мне на этот раз. Кажется, мне не напрасно заплатили за него такие деньги.
И все-таки добросовестно запоминаю номер его паспорта, фамилию, имя, отчество и справляюсь у портье, не заказывал ли останавливавшийся в отеле мсье билет в какую-нибудь сторону. И узнаю, что не заказывал, видимо, предпочитая покупать их прямо на станции. Это мне уже совсем не нравится. Получается, он предусматривал любой возможный вариант. С таким типом работать очень сложно.
К ресторану я возвращаюсь на такси. Нужно видеть, как суетились возле него мои контролеры и как они обрадовались, что я появился снова. По-моему, они решили, что я хочу сбежать с их авансом. Не понимают они, что деньги для меня не все. Важно то, для чего и на кого я работаю. И честно скажу, нынешняя работа на «владельца скотобойни» меня совсем не устраивает. Хотя деньги платят огромные.
В поезде Надежда засыпает, положив голову мне на плечо. От ее волос исходит слабый аромат каких-то цветочных духов. Наверное, я переоценил ее силы, послав по отелям. Вот она и уходилась. Теперь, когда она спит на моем плече, у меня вдруг появляется какое-то теплое, почти дружеское чувство к ней.
Когда поезд прибывает в Цюрих, я осторожно бужу молодую женщину.
— Уже приехали? — удивляется она, сладко зевая.
— Кажется, да, — отвечаю я мягко. — По-моему, вы в дороге даже заснули. Вы разговариваете во сне.
— Ой, извините, — она краснеет, — это у меня такая дурная привычка.
— Ничего, — улыбаюсь я, чувствуя, что и сам устал. — Что мы будем делать теперь? — деловито спрашивает переводчица. Кажется, ей понравилась игра в сыщиков, и она рассчитывает поиграть в нее еще. Но я быстро остужаю ее пыл.
— Теперь мы пойдем ужинать, — говорю сухо и предупреждаю: — Без моего ведома никаких глупостей, никаких контактов с посторонними людьми.
— По-моему, вы собираетесь меня удочерить, — смеется она звонко. — Но учтите, у меня тоже есть дочь.
— Сколько вам лет? — спрашиваю я, когда мы идем под сводами вокзала.
— Тридцать два, — признается она. Мне остается только свистнуть от удивления.
— У меня уже большая дочь, — не без обычного в подобных случаях хвастовства говорит Надежда.
— Она живет в Москве? — уточняю на всякий случай.
— Нет, — удивленно смотрит на меня молодая женщина, — конечно, нет. Она живет у моей двоюродной сестры в Дрездене. И останется там, пока не закончится моя командировка.