Однако давайте представим себе, что в коммунальной квартире произошла драка, в которой вам предстоит разобраться. Кто-то активно бил морды соседям, кто-то смотрел из своего угла, кто-то первый схватился за сковородку, кто-то потом помогал пинать уже связанного бузотера. После того, как мордобитие окончилось, все, надо заметить, недружелюбно относившиеся друг к другу потерпевшие, указали на неких зачинщиков. Кто-то из виновников начал отпираться, а большинство признали вину.
Но не тут-то было. К вам внезапно врывается некий гражданин, и сообщает, что только он может рассказать, как было дело. Там его в тот момент, конечно, не было, но он все равно знает о событии лучше непосредственных свидетелей, потому что он, по собственным словам, очень умный и хитрый парень. Он, плюясь, кричит, что все свидетели и очевидцы врут, и если протоколы их допросов не читать целиком, а только в тех местах, где он вам укажет (а читает он с трудом — наполовину прочтет, остальное сам выдумает), то тогда вам станет ясно, что все было наоборот. Его совершенно не смущает, что он в своих сумбурных показаниях постоянно противоречит всему, что известно о происшествии и вам, и непосредственным свидетелям. Он постоянно путается и часто утверждает прямо противоположные вещи. Возмущенные очевидцы кричат — да что ты знаешь, тебя же там не было, ведь все было не так, а он им — вы все врете, что бы вы мне ни говорили, вы все друг другу продались за подсолнечный жмых, вон, рожи-то у вас какие масляные… И что, вы ему поверите?
Яркий пример такого противоречия самому себе каждый желающий может найти в Суворовском «Самоубийстве». Сопоставьте два текста:
1. «Жуков вынес к самому переднему краю госпитали и базы снабжения — подача боеприпасов, топлива и всего необходимого для боя осуществлялась бесперебойно и быстро… Жуков вынес свой и все другие командные пункты к переднему краю» («День „М“», с. 66<387>).
2. «Если подвозить все необходимое со складов Забайкальского военного округа, то это полторы тысячи километров. Но в Забайкалье не все есть. Если везти с заводов и центральных складов — тогда путь 7–8 тысяч километров» («Самоубийство», с. 324).
Как говорится, почувствуйте разницу. Первый текст — Жуков перенес склады из безопасного далека противнику под нос, второй — войска снабжались со складов, которые оставались очень далеко от линии фронта. Склады близко, склады далеко. Как это получается?
Просто тогда Суворов хотел доказать, что Жуков на советской границе повторил то же, что и на Халхин-Голе, но в большем масштабе (то, что реальность имеет с этим очень мало общего, уже говорилось); теперь же ему хочется показать, как здорово наши снабженцы борются с трудностями. Вот она — легкость в обращении с фактами. Говоришь об одном, — приводишь один конец, о другом — другой, а что они друг с другом не сходятся — плевать! Кому надо — поверит, а будут возмущаться, — скажу, что Родину обидели.