снисходительно взирающих на всё «пока ещё живое». Ниже них расположились овальные излучатели антигравов. Основное вооружение находилось снизу, под корпусом, и состояло из плазменного скорчера высшего уровня, батареи импульсных разрядников ближнего боя, жерла «постановщика» аннигиляционных мин, рефлектора силового захвата и (Иван даже недоверчиво цокнул языком) орбитального широкополосного нейродеструктора.
[8] На броне внешней обшивки, нёсшей на себе жестокие отметины времени и судьбы в виде оплавленностей и выбоин, на боковой поверхности хищно нацеленного вперёд «клюва» носовой части – плясала белая птица. Эмблема. Грациозный белый журавль с чёрным пятнышком на голове и с длинным хохолком на затылке. Он как бы действительно плясал, взметнув вверх крылья, согнув одну ногу и приподняв другую. Сразу же за птицей, словно выступившая из микротрещин брони и не успевшая запечься кровь, краснели четыре литеры и шесть цифр. L E X X 2 2 1 8 1 7.
Когда остатки скального миража бесследно растворились – мрачной обшивки имперского корабля несмело коснулись слабеющие лучи светила, что клонилось к горизонту. Пробежали чередой. Оживили причудливую махину. Сделали её объёмной, реально-выпуклой…
Иван неотрывно смотрел на танцующего белого журавля. Напряжённые уставшие глаза с трудом удерживали птицу в прицеле взгляда, – журавль расплывался, прячась в бесформенном белом пятне. И тут же проступал вновь, поднимая крылья и сгибая ноги. Ирá, кажется, ещё что-то кричала, обращаясь почему-то не к Ивану, а к штурмовику. Когда её крик угас – со стороны корабля донёсся негромкий лязг, и кусок боковой стенки как бы отломился.
И плавно опустился, переворачиваясь изнаночной стороной, на которой оказался трап…
Иван, точно во сне, вслед за Ирóй двинулся к трапу. Сделал первый шаг по ступенькам, отозвавшийся металлическим гулом. И время, опомнившись, побежало, не разбирая секунд.
Зеленокожие аборигены взревели и бросились на них с напарницей. Толпой. Будто по команде.
Оставшиеся ступеньки Иван одолел одним махом. Резко обернувшись, с полуоборота срезал короткой очередью самого шустрого «братца», запрыгнувшего на нижний конец трапа.
Остальные не успели даже этого.
Хотя попытались успеть. Добрая половина зеленокожих с рёвом неслась к трапу. Уже изнутри шлюзовой камеры Иван увидел, как воздух вблизи корабля, потрескивая, замерцал синеватыми искрами-разрядами. Раздались душераздирающие вопли.
Последнее, что он разглядел в щель захлопывающегося трапа, были обуглившиеся на глазах тела нескольких мухомов, подскочивших к ШАМу ближе всех.