Седая женщина в синем платье, неожиданно возникшая в кадре, открыла окно и исчезла за рамкой экрана. «Мария Ивановна, — вспомнил Озеров, — пришла с работы, хату проветривает». Мария Ивановна была его соседкой, любезно согласившейся следить за пустовавшей комнатой во время его отлучек. Находившаяся в действительности за сорок километров от него, Мария Ивановна стояла так близко, что он мог, не вставая, дотронуться до ее руки. Ему вдруг захотелось поглядеть в окно из комнаты, чтобы проверить или погасить это удивительное волшебство. И оно опять не подвело: он увидел из комнаты и реку, и набережную, и одинокого удильщика со спиннингом у ее парапета. Это была его комната; никакой телевизор не мог воспроизвести ее детальнее и точнее. То стол, покрытый клеенкой, возникал перед ним, то книжный шкаф, то — крупным планом — русско-испанский словарь на столе, то волновая шкала старенького радиоприемника. Волшебный экран отвечал буквально на каждую мысль. Вспомнилась полочка с английскими и французскими книгами — и вот уже их пестрые обложки выстроились разноцветной шеренгой корешков. И буквально в каком-нибудь полуметре от Озерова — протяни руку и бери.
Ничего объяснить себе он не мог да и не пытался: он просто приказывал невидимому джинну, как Аладдин, овладевший чудесной лампой: «На улицу!» — и тотчас же изображение последовало за мыслью. Он видел даже не отражение и не зрительное воспроизведение действительности, а саму действительность в ее сиюминутном состоянии. Именно так выглядела и шумела сейчас улица у его дома в Москве, именно эти автомобили проезжали по ней, именно их колеса шуршали по асфальту, именно эти люди проходили и голоса их звучали рядом. Озерову даже показалось, что он сам идет среди них и улица медленно плывет навстречу со своими витринами, киосками, регулировщиком на перекрестке и плакатами чахлого кинотеатрика на углу переулка. «О чем они?» — спросил он мысленно, и афиши послушно приблизились, демонстрируя черные буквы на красном фоне: «Десять шагов к востоку».
«Старье! — подумал Озеров. — А что бы еще посмотреть?» Он вспомнил о футбольном матче в Лужниках: московское «Динамо» играет с торпедовцами. Но перед ним по-прежнему тянулась улица: браслет не реагировал.
«Вперед!» — подсказал Озеров.
Улица поплыла навстречу, словно в окне невидимого автобуса.
«Быстрее!»
Невидимый автобус превратился в гоночную машину. Улица утратила очертания, сливаясь в мерцающую туманность. Мелькнул горб вала Окружной железной дороги.
«Сквозь вал! — приказал Озеров. — К стадиону! На трибуны!»