— Неудача начинающего материализатора, — усмехнулся Зернов. — Ограничился внешним видом, запахом и забыл о вкусе. Самое трудное, между прочим, представить вкус.
— Попробую.
— Не надо, — взмолился Мартин. — Поджарьте лучше рыбок, мальчики.
— Я ему сейчас шашлык сотворю, — сказал я и театральным жестом убрал висевшие в воздухе тарелки.
Затем мысленно представил себе кусочки сочной, прожаренной баранины, мысленно же ощутил ее запах, еще кровяной вкус, чуть-чуть кисловатый от уксуса, насадил куски почему-то не на шампур, а на шпагу Бонвиля — Монжюссо, утроил шпаги и воочию увидал их в действительности. Весь процесс длился не более минуты.
Мартин боязливо откусил кусок мяса, не снимая его со шпаги, пожевал, причмокнул и улыбнулся. У меня отлегло от сердца.
— Завтрак на бастионе Сен-Жерве, — сказал Зернов, принимая от меня другую шпагу, пронзившую нежнейшие куски мяса. — Д'Артаньян рассказывает о своих приключениях.
— Д'Артаньяну рассказывать нечего, кроме одной встречи, пожалуй…
Слушатели насторожились.
— Третья встреча, — сказал Зернов. Он уже все понял.
— Будет и четвертая, — прибавил я. — На прощанье. В общем, миссию нашу считают законченной.
Пришлось объяснить все Мартину, потому что он не был Зерновым.
— Все встретимся? — спросил он.
— Вероятно. Не спрашивай где — не знаю. Мешать ничему они не будут. По-моему, это главное.
— Главное — выбраться, — вздохнул Мартин.
Он был прав. После встречи со связным наших хозяев нас уже ничто не удерживало на заводе. Самое существенное мы уже знали. Но меня интересовали детали. Объяснил ли себе Зернов все нами увиденное, или многое осталось для него такой же загадкой, как и для нас. Прыгающие «мешки», золотое пятно, цветные струи коммуникаций, параболы этикеток и консервных банок, прыжки пола и удары силовых полей… Что все это значило, чему служило, откуда возникало и куда исчезало — таких вопросов я мог бы задать десятки. Вероятно, у Зернова есть какое-то объяснение или гипотеза. Пусть съест шашлык, «распылит» шпагу-шампур и поделится наверняка уже разгаданными тайнами.
Все это я ему и выложил.
— Что тебе особенно непонятно? — спросил он. — По-моему, многое уже выяснилось по пути.
— Для тебя. Мне хочется детализировать. Скажем, начиная с «Генисаретского озера».
— Плазма в магнитной ловушке. Я уже говорил.
— Для чего?
— Я могу только предполагать. Вероятно, это «печь». Плазменный реактор. Плазма может служить каким-то целям и при сравнительно низких температурах, порядка десятков тысяч градусов. Химический синтез в такой струе легко поддается управлению. А магнитное поле нечто вроде сосуда для таких реакций. Его давление может достигать оптимальных вариантов. Возможно, именно оно и образовало пленку, по которой мы прошли, яко посуху.