Мы не предполагали, конечно, что в нашу задачу войдет новый коэффициент, коэффициент Шнелля, — непредвиденной опасности. И сейчас, кроме меня, об этом никто не знал. Значит, решать должен был я, и решать быстро. А думать мешала игра, сдача за сдачей и мое совершенно непонятное везение. Я не очень люблю карты, тем более покер — игру азартную и сложную, где выигрывает не только комбинация карт, но и чистый блеф, игра «втемную», с рискованным и нахальным обманом. Я не умел блефовать и всегда проигрывал. Но сейчас меня выручала карта: она шла ко мне, как крупная рыба на снасти бывалого рыбака.
— Везучий ты парень, — вздыхал Оливье, бросая карты.
А Шнелль злился.
— Ему уже давно везет, — и, скривившись, прибавил: — День везет, два везет, на третий сорвется.
Оливье подвинул ко мне кучу денежных купюр — весь мой выигрыш. Я отодвинул ее обратно:
— Организуй банкет в честь нашего благополучного возвращения. Только не в «Олимпии». Где-нибудь потише и поскромнее.
— Патрульному Оливье уготована роль интенданта, — съязвил Шнелль.
А я поправил:
— Патрульному Оливье уготована другая роль. Он остается моим заместителем до конца рейса.
— Почему Оливье? — Шнелль уже перестал сдерживаться.
— Потому. Приказы начальника не обсуждают. Кстати, Оливье, — прибавил я, — если я не вернусь из рейса, вернувшиеся без меня будут расстреляны. Это приказ комиссара Бойла. Перед исполнением можете запросить подтверждение. Если я вернусь в одиночестве, отправьте меня под конвоем в четырнадцатый блок. А сейчас проверьте рапортички вернувшихся.
Я искоса взглянул на Шнелля. Лицо его снова окаменело. Губач скривился, словно в приступе зубной боли. Но оба молчали. Только когда Оливье вышел, Шнелль спросил:
— На пушку берешь?
Он употребил свою идиому — я лишь передаю ее смысл по-русски. Слова «пушка» в словаре его не было. В ответ я улыбнулся и предложил:
— Не веришь? Позвони в Продбюро и спроси начальника.
— Мало ли что в пути может случиться?
— Вот именно. Приказ Бойла устраняет случайности. Будем беречь друг друга, как самого себя.
— И все-таки я не верю. Твои штучки. Не мог Бойл издать такого приказа.
— Поверишь, если вернешься без меня. А сейчас и в пути приказываю я. Встать и все подготовить.
Время выезда приближалось. Когда налитый злобой Шнелль и загадочно причмокивающий Губач вышли, столкнувшийся с ними в дверях Оливье спросил меня:
— Ты правду сказал о приказе Бойла?
— Не совсем. Мне хотелось припугнуть их.
— Опасаешься?
— Есть основания.
— Вижу, что есть. Оставь Шнелля вместо меня.
— Нет. Я хочу наконец раскрыть этого парня с двойным дном. Мне надоели его козни исподтишка.