При зажженном свете квартира сразу ожила, но от этого не стала более узнаваемой. Как и сам мужчина. Хотя он лежал к ней спиной, она могла видеть его профиль и сейчас изучала его с пристальностью художника, рисующего с натуры. Это лицо ей решительно ни о чем не говорило. Единственными знакомыми деталями во всей квартире были ее шмотки, брошенные на спинку обитого вельветом кресла, а рядом на полу валялись его туфли, брюки, рубашка и нижнее белье. На ум пришло слово «мерзость». Все это было омерзительно.
Она быстро оделась и, пока расчесывала волосы в ванной, подумала о том, что вовсе не обязательно бежать отсюда без оглядки. Есть другой вариант. Можно принять горячий душ, сделать себе на кухне кофе и дождаться его пробуждения. Она встретит его с легкой утренней улыбкой — чуть сдержанной, многоопытной, — и во время разговора наверняка все прояснится: кто он, как они познакомились и где она вчера была Картина вчерашнего восстановится, и не исключено, что он ей даже понравится. Он сделает им «кровавую Мэри», чтобы побороть похмелье, потом поведет куда-нибудь позавтракать, а дальше они…
Нет, внутренний голос призывал ее к безответственности, промискуитету и прочей мерзости, посему этот вариант она тут же отбросила. Вернувшись в комнату, она подняла колченогий столик, упавший вместе с бутылками и стаканами, нашла листок бумаги, написала короткую записку и закрепила ее стоймя на столике.
Осторожно: осколки на полу. Э.
Уже на улице — Мортон-стрит, неподалеку от Седьмой авеню — она почувствовала настоящую тяжесть похмелья с непривычки. Яркое солнце вонзило в ее мозг желтые иголки, она почти ослепла, и рука ее, открывавшая дверцу такси, сильно дрожала. Но пока она ехала домой, вдыхая через открытое окно горячий воздух, ей стало немного легче. Сегодня была суббота («Откуда ты знаешь, если все остальное забыла?»), а значит, впереди у нее два дня на восстановление.
На дворе стояло лето 1961 года, а ей было тридцать шесть.
Вскоре после возвращения из Айовы она устроилась в небольшое рекламное агентство, где отвечала за авторские права, и начальница сразу взяла ее под свое крыло. Работа была хорошая, хотя она предпочла бы заниматься журналистикой, и самым главным ее плюсом было то, что она поселилась в просторной, с высокими потолками, квартире рядом с Грамерси-парк.
— Доброе утро, мисс Граймз, — приветствовал ее Фрэнк, оторвавшись от бумаг.
По его лицу нельзя было сказать, догадался ли он, как она провела ночь, но для перестраховки она шла по проходу с подчеркнуто прямой спиной на случай, если он провожал ее взглядом.