— Позвольте ваше пальто, мисс Граймз, — сказал он. — Садитесь… нет, садитесь рядом, чтобы мы могли вместе посмотреть материалы. В целом все хорошо…
Пока он говорил, она осмотрела краем глаза огромный стол с разложенными наработками. Единственное, что оживляло деловую обстановку, — это фотография очаровательной темноволосой девушки, вероятно его дочери. Эмили нафантазировала, что они живут в Коннектикуте, и каждый день, придя с работы, он идет с дочкой на собственный корт, чтобы сыграть пару сетов, а потом, приняв душ и переодевшись, они присоединяются к миссис Даннингер в библиотеке, где их уже ждут коктейли. Интересно, как выглядит миссис Даннингер?
— …Меня беспокоит только один момент, — продолжал он. — Одна фраза. К сожалению, она проходит через весь ваш текст. Вы говорите: «Тайнол обладает натуральной элегантностью шерсти». Поскольку речь идет о синтетике, это может вводить людей в заблуждение. Боюсь, что, если мы оставим эту фразу, с Федеральной торговой комиссией хлопот потом не оберешься.
— Не понимаю, — сказала Эмили. — Если я скажу, что у вас терпение как у святого, это же еще не значит, что вы святой.
— А-а. — Он с улыбкой откинулся на спинку стула. — Но если я скажу, что у вас глаза как у проститутки, кое-кто наверняка поймет неправильно.
Они смеялись и болтали дольше, чем требовали интересы дела, и при этом трудно было не заметить, что его взгляд с удовольствием скользит по ее ногам и фигуре, снова и снова останавливается на ее лице. Ей было тридцать девять, но под этим взглядом она ощущала себя гораздо моложе.
— Это ваша дочь? — спросила она о фотографии. Он смутился:
— Нет, это моя жена.
Сказать на это «простите» или что-то в этом роде означало бы только усугубить неловкость.
— Очень милая, — проговорила она и сразу засобиралась.
— Мне кажется, проблемное слово здесь «натуральной», — сказал он, провожая ее до дверей. — Если вы придумаете, чем его заменить, я думаю, проблема будет снята.
Она пообещала постараться, и, пока лифт опускал ее в привычную реальность, Эмили скорректировала свои фантазии: он жил не в Коннектикуте, а в нью-йоркском Ист-Сайде, в пентхаусе, где эта красотка весь день охорашивалась и морщила губки то перед одним, то перед другим зеркалом в ожидании его возвращения.
— Мисс Граймз? — раздался его голос в телефонной трубке через несколько дней. — Это Говард Даннингер. Могу я пригласить вас на ланч?
За бокалом вина в «прекрасном» французском ресторане, как она назвала его про себя, Даннингер первым делом сообщил, что он фактически не женат: три месяца назад они расстались.