— Мальчики! Мальчики! — к столику пробиралась Катя. — А дама? Как можно?
— Бабье, — заворчал Иван. — Выпить спокойно не дадут.
Яшка сиял.
— Поздравляю, — сказала Катя и выложила на стол книгу «Воздушные пути». — Желаю тебе, милый Яшенька, всего-всего, — наклонилась и поцеловала в губы.
Яшка протянул ей букет.
— Как? — Она удивилась притворно. — Мне?
Ну, мальчики. Я не стою.
— Бери, бери, — грубовато сказал Иван. — Пока дают.
Севка подставил еще один стул. Катя сняла шляпку и села. Андрей наполнил вином еще один фужер.
— Давай, Иван, — сказал Севка. — Загни тост.
— При дамах я — пас.
— Мизантропический.
— Не.
— Боишься, что ли?
— Да они хуже чумы.
— Ладно, — сказал Андрей. — За него. За ум его. И душу. Может быть, мы вместе не стоим его одного.
Ребята притихли.
Чокнулись, выпили.
— Люблю повеселиться, — сказал Севка, набрасываясь на закуски.
— Опухнешь с голодухи.
— Яш, — сказал Андрей. — Позволь, я уведу твою даму.
— Ссс-совсем?
— Что ты. За кого ты меня принимаешь? На пару слов. Не волнуйся, насчет барахлишка.
Катя поднялась и чмокнула Яшку в щеку.
— Скоро вернусь. С ним я в безопасности. Мальчики, присмотрите за моей шляпкой, пожалуйста.
— Лебедям подбросим.
— Грубиян.
Внизу, под выносным балконом ресторана, одиноко и незаметно жил несчастный пруд. Под бликами света застойная вода его казалась искусственной, неживой, дальше к центру она жирно темнела. Зеленоватая мутная ряска тянулась дугообразно от ресторана к ближним липам. Грязно светлели окурки, огрызки, куски недоеденного хлеба. Утки сбились к домику, а два черных лебедя, потеряв природную гордость, выпрашивали подачку, плавая вдоль берега.
— Был?
— Пока все в тумане. Твои тусовщики — в дупель. Не жди. Очухаются, приползут. Если очухаются. Хуже другое. Третий, Серый, как ты говоришь, смылся. Умотылял. Ни «Жигулевича», ни приставки. Кто он?
— Понятия не имею.
— Допустим. Он их поил. Как я понимаю, о целью. Ворюга. Почерк знакомый. Втихаря. Сидел и носа не показывал. Пока не подсидел. Налакались твои клиенты вусмерть, а Серый не пил, в фикус сливал.
— В какой фикус?
— Африканский такой, в деревянной кадушке.
— Мне про фикус Максим ничего не говорил.
— Тепа ты все-таки, — засмеялся Андрей. — Да мимо проносил!.. Они грамотные. Дождался, стырил и укатил. Думаю, прошлой ночью.
— Мать меня прикончит.
— Так тебе и надо. Одни шляпы на уме. А ум — в шляпе.
— Я сейчас обижусь.
— Зря. К критике надо относиться терпимо, сейчас даже партию к этому призывают. Ум, честь и совесть нашей эпохи… Я тебе сколько раз говорил: думай сначала, а потом делай.
— Уйду, Бец.