— Он же не говорит.
— Это моя забота, В крайнем случае, постараюсь прочесть по губам. Ваше дело — точно фиксировать. Вот ручка, бумага. И не забудьте про магнитофон, надо вовремя перевернуть кассету… Кажется, ничего не упустили… Пошли?
— Что-то неохота, — замялся Иван.
— Вот это новость. Почему?
— Фигня какая-то.
— Ага, — смущаясь, поддержал приятеля Севка. — Вообще-то похоже на издевательство.
— Ну, богатыри, — возмутился Изместьев. — Приехали… Я же вас предупреждал.
— А если окочурится?
— Исключено.
— Да ну, — упрямился Иван. — Неохота.
— Послушайте, молодые люди. В конце концов, это необходимо прежде всего вам. Подумайте хорошенько. Иного способа доказать его вину нет.
— А мы не видели, как он убивал.
— Еще не легче… Вы мне не верите? Тогда зачем мы сюда пришли?
— Да верим, — кисло сказал Севка. — Верим.
— Ведь главное, чего мы добиваемся: его почти наверняка не смогут судить. В результате — некого судить! Вы понимаете? Не-ко-го!
— Ладно, — сдался Иван. — Аида.
И они понуро направились в комнату.
Тужилина молилась в красном углу.
— Евдокия Николаевна, нет ли у вас каких-нибудь дел по хозяйству?
Тужилина за спиной показала Изместьеву кукиш.
— Понятно, — сказал Изместьев. — Бастуем, — и пододвинул табурет к постели больного. — Павел Никодимыч? Как вы себя чувствуете?
Иван устроился с магнитофоном у изголовья, а Севка, оседлав лавку у окна, старательно разгладил перед собой лист бумаги и в ожидании начала смачно прихлопнул его ручкой.
— Господи, — прошептала Тужилина. — Что надумали?
— Я попрошу вас выйти.
— А что ты распоряжаешься? Ишь. Я в своем доме нахожусь.
— Никто не должен нам мешать. Ни вопросов, ни просьб — ничего. Тишина мертвая, как во время операции. Вы способны выдержать, Евдокия Николаевна?
— Черти вас принесли.
— Все! Тишина! — Изместьев склонился к больному.
Иван включил магнитофон.
— Павел Никодимыч, вы меня слышите?.. Извините, что беспокоим, но дело неотложное… Помогите следствию… Человек вы с опытом. Воевавший… Нам необходимо выяснить… что с вами случилось?
Бескровное лицо Хопрова оттеняла испуганная улыбка. Он не понимал, ни кто перед ним, ни что происходит.
— Хорошо. Мы поступим следующим образом… Вы меня слышите?.. Я буду называть вам слова. Строго по одному. А вы попробуйте ответить. Спокойно. Как сможете. А я постараюсь понять… На каждое мое слово.
Очень просто. Ну, например. Я говорю «небо», а вы — «голубое» или «чистое», или «с облаками». Первое, что придет вам в голову… Договорились?
Тужилина бессильно опустилась на табурет:
— Что хотят, то и творят… Власти называются.