Слово о словах (Успенский) - страница 46
Актриса думала вовсе не про «гром и молнию», а про молнию-замок. И когда Мессингу это объяснили, он раздраженно пожал плечами. «Откуда я знал, что это тут так называется?»
Австрийский немец по языку, он не подозревал, что такой запор по-русски зовется молния; по-немецки это Reibverschluß, то есть что-то вроде: «ползучий запор».
Совершенно ясно – он воспринимал не образ, а слово, и раз слово было ему неизвестно, расшифровать его не мог.
В другом случае Вольфу Мессингу было задано набрать из карточной колоды несколько строго определенных карт: десятку, валета и пр., и т. п. Было сказано (между теми, кто это задание составлял), что число очков на этих нескольких картах должно в сумме составить «21», как в игре в «двадцать одно».
Исполнитель очень быстро, без всякого труда выбрал нужные карты и заметался. «Я должен что-то еще сделать, а что – не могу понять!» – приходил он в отчаяние. Ему указали, что задание выполнено. «Нет, нет! – протестовал он. – Я ясно ощущаю: он думает почему-то еще и о цифре двадцать один…»
Игра в «двадцать одно» распространена далеко не везде в мире. Числовое значение карт с рисунками (дама, валет, король) не везде одинаково. Мессинг «слышал» карты, названные словами, но не знал, сколько каждая «стоит», и потому претерпевал неудачу. А его «руководителю» в голову не приходило подумать: «Валет ценится так-то или дама – так-то». И воспринятое угадчиком слово «двадцать одно», название числа, повисло в воздухе.
Если бы дело было не в словах, такого недоразумения не могло бы получиться.
Наконец – третье. Однажды Мессинг также не смог выполнить задачу только по той причине, что человек – передатчик мысли, требуя, чтобы он вынул из сумочки определенный предмет, называл в уме этот предмет не «перчаткой», а «варежкой». Слово «варежка» иностранцу Мессингу оказалось неизвестным, и стало совершенно очевидно, что он оперирует именно «словами»: ведь образ такой перчатки безусловно был бы им воспринят без всякого труда.
По-моему, все три случая великолепно работают на пользу той теории, которую я защищаю на всех предыдущих страницах этой книги.
Глава 2. СКАЗКИ И БЫЛИ
ДРЕВНИЕ ЯЗЫКОВЕДЫ
Каждый, кто бы ни задумался над человеческой способностью говорить, немедленно задает себе вопрос: «Откуда и как получили люди эту удивительную способность? Как они научились языку?»
Вопрос этот только внешне выглядит простым и безобидным. Не преувеличивая, можно сказать: три четверти толстых томов, написанных в течение сотен лет по языкознанию, посвящены решению этой труднейшей загадки.