— Гражданин, ваши документы!
Молча предъявляю свой ночной пропуск.
— Кто-то здесь сигналит карманным фонариком. Выворачивайте карманы, гражданин.
Впереди снова вспыхивает огонь фонаря. Свет его — довольно мощный для карманной электролампы — вполне может быть замечен с самолета.
— Не теряйте времени, ребята, — говорю я патрульным. Их двое. — Разделимся. Один — сзади, а мы вдвоем атакуем в лоб. Возьмем гада в клещи…
Сигналила врагу женщина в черном пальто и черном берете. Ее я не разглядел: не успел, потому что «атака в лоб» не удалась. В лицо нам ударил пучок света, а вслед за ним прогремел пистолетный выстрел. Мой напарник упал, но второго выстрела не последовало: подкравшийся сзади солдат успел выбить оружие из рук стрелявшей.
Пока он связывал ей за спиной руки, я подобрал брошенный фонарь и пистолет — «вальтер».
— Хочу посмотреть на нее, — сказал я, включая фонарь.
Женщина зажмурилась, но я сразу узнал ее. Холеное, без единой морщинки лицо, узкие губы, высокий лоб, наполовину прикрытый челкой. Жена Сысоева!
— Какая приятная встреча, Ирина Владимировна, — усмехнулся я. — Не вызванная ли вами бомбочка пробила здание нашей редакции? Так заплачьте: ни единой жертвы. Взрыва не состоялось.
Сысоева не реагировала — ни удивлением, ни яростью.
— Ты ее знаешь, что ли? — спросил солдат.
— В одной квартире живем.
— Отведите ее на улицу Дзержинского. Здесь близко, — послышался позади меня голос второго патрульного.
— Ты живой, старшина? — обрадовался его напарник.
— Еще повоюем, малец. А ты пока «скорую» вызовешь. Метро рядом, а там автоматы есть… Скажешь, что ранен…
Пока солдат вызывал «скорую», мы постояли малость с Ириной Владимировной. Молчали. Допрашивать ее я не имел права: допрашивать будет Югов.
Но она спросила сама:
— Меня, наверное, расстреляют?
— Вполне возможно.
— Возможно, но необязательно?
— Это зависит от вас.
— Как это понимать?
— Говорить правду.
— Но вы взяли меня, как говорится, с поличным.
— У вас есть сообщники.
— Все равно войну вы проиграли.
— Мы так не думаем…
Появился запыхавшийся патрульный. Винтовку он снял с плеча, держал в пятерне. Вероятно, она помешала ему втиснуться в автоматную будку.
— Дозвонился? — спросил я.
— Порядок. Сейчас скажу старшине, чтобы ждал…
— Если выживет, — сказала Сысоева, — у меня одним преступлением будет меньше. — И засмеялась: — Черт с вами! Хотите правду, ешьте правду.
— Это вы скажете на допросе. И не мне. — Я обернулся к солдату: — Отведем ее на Дзержинку…
Из пропускной я позвонил Югову.
— Вадим Глотов говорит. Мы с патрульным комендатуры — фамилии его я не спросил — сейчас внизу, вместе с задержанной нами сигнальщицей. Это жена Сысоева. У меня ее сигнальный фонарь и «вальтер», из которого она стреляла в другого патрульного.