— Иногда и на две.
— Могу поспорить, не открывая штор. Не зная, что за окном — день ли, ночь. Правда?
После чего он, в погоне за наркотиками, бродил как лунатик по улицам в мире, которому больше не принадлежал.
— Сколько тебе лет?
— Двадцать восемь.
— Когда ты начал?
— Три-четыре года назад.
— Зачем?
— Не знаю.
— С родителями отношения поддерживаешь?
— Отец давно меня проклял.
— А мать?
— Время от времени подбрасывает тайком по почте.
— Расскажи-ка о графине.
— Я ничего не знаю.
— Расскажи что знаешь.
— Была очень богата. Вышла за человека, которого не любила, за старика. Тот не отпускал ее ни на минуту и даже приставил к ней частного сыщика.
— Это она сама рассказала?
— Да. Каждый день он получал доклад, где все ее дела и поступки были расписаны поминутно.
— Она уже кололась?
— Нет. Не думаю. Когда он умер, все бросились к ней, надеясь поживиться.
— Кто это все?
— Альфонсы с Лазурного берега, профессиональные игроки, приятельницы…
— Она не называла имен?
— Не помню. Вы же знаете, как все воспринимается после дозы.
Мегрэ знал об этом только понаслышке: сам-то он никогда не пробовал.
— У нее еще оставались деньги?
— Немного. По-моему, она время от времени продавала свои драгоценности.
— Ты их видел?
— Нет.
— Она тебе не доверяла?
— Не знаю.
Его тоненькие, в широченных брюках ножки подгибались, и Мегрэ знаком разрешил ему сесть.
— Кто-нибудь еще, кроме тебя, тянул из нее деньги?
— Она мне не говорила.
— Ты никого не встречал у графини или, может, видел ее с кем-нибудь на улице или в баре?
Мегрэ ясно почувствовал, что парень колеблется.
— Н-нет!
Комиссар жестко глянул на него.
— Не забыл, что я сказал?
Но Филипп уже взял себя в руки.
— Никогда и никого я с ней не видел.
— Ни мужчин, ни женщин?
— Никого.
— Она не произносила имени Оскар?
— Впервые слышу.
— Тебе не казалось, что графиня кого-то боится?
— Она боялась только одного — умереть в одиночестве.
— Вы с ней не ссорились?
Он не изменился в лице — до того был бледен, лишь кончики ушей слегка покраснели.
— Откуда вы знаете?
И добавил с понимающей, чуть презрительной улыбкой:
— Этим всегда кончается.
— Что именно?
— Спросите любого.
Он имел в виду: «Любого, кто балуется зельем». Затем угрюмо, словно сомневаясь, что его поймут, продолжил:
— Когда наркотики кончались и графиня не могла их достать, она набрасывалась на меня, упрекая в том, что я выпрашиваю у нее морфий, даже обвиняла в воровстве. Клялась, что еще накануне в шкафу оставалась целая коробка с ампулами.
— У тебя был ключ от ее квартиры?
— Нет.
— Ты никогда не приходил в ее отсутствие?
— Она почти всегда сидела дома. Случалось, не выходила по неделе, а то и больше.