С ремонтом у нас не получилось — диски главного фракциона сварились в единое целое, и по приказу помпотеха полка ее оставили для рембазовцев, а мы отправились следом за своими войсками в Литву, Латвию, потом был лес вблизи Варшавы, где наш полк пополнялся матчастью, людьми, а подбитые машины, которые можно было восстанавливать, ремонтировал полевой ремзавод. Это был конец декабря 1944 года. Зима, снег, наш «студер» попал в окоп, занесенный снегом, и изувечил задний мост. Это была Польша. В самом конце года перешли границу Пруссии. Накануне вечером был митинг, выступил комиссар и сказал: «Нам первым выпала честь пересечь границу Германии — фашистского логова. Вопросы есть?» Был один — а если мы там что-то не так сделаем? Ответ — прокуратура будет в отпуске. Три дня она «отпускалась», но потом ее отозвали — мы творили дела не хуже фашистов. Пару примеров: едем, навстречу наши солдаты ведут старика, он твердит: «Я поляк, поляк». Второй солдат: «Он фашист» — и очередь. По пути увидели картину: лежат убитые женщины, дети, лошади, побиты повозки, некоторым женщинам воткнуты в половые органы желто-черные с железным наконечником метки для обозначения зараженной зоны. И третье запомнилось: идут наш офицер, два солдата по бокам, а посередке девушка-немка. Ее охраняли от наших солдат, а она искала свою мать. Нам пришлось ночевать в ее имении — большой двухэтажный дом. А было так: еще до нашего наступления разведчики проникли в немецкий тыл и там напоролись на фашистов, с перестрелкой оторвались от преследующих немцев и забежали к этой немке, она их спрятала в подвал, а вход завалила старой мебелью. Спасло ее и наших разведчиков то, что шел снег и заметал следы. На вопрос: были ли здесь русские — ответила: были; куда пошли — вон туда! Она их кормила и поила три дня до подхода наших войск. Мама ее была где-то в другом месте, но ходить искать ей без охраны было нельзя. Прокуратура наша вскоре вернулась из отпуска, и появился приказ о расстреле наших мародеров.
В начале января 1945 года наши части вышли на берег моря, и я для приличия помыл в нем руки. Были бои, было много жертв, наш полк, да и танковая бригада 29-го корпуса обосновались в городе Преймш-Холанд, а танки и самоходки продвинулись к морю. В лесном поселке столкнулась наша пехота с немцами, что там было, не знаю, но трупы лежали сплошь — наши вперемешку с фашистами.
Мы пытались взять Кенигсберг с ходу, но без успеха, нас отвели, и мы проделали Данцигский коридор, остановились у города Гдыня, ездили через Сопот в Данциг — большой порт — за трофеями. Тылы остались в лесу около Гдыни, а мы, ремонтники, ездили на сотни километров вокруг и восстанавливали наши «СУ-85».