— То-то и оно, что чужие…
Надо было возвращаться домой, на Губернаторскую. Мало ли когда придёт посланец от Пеликана? Дома посидеть надёжнее.
— Тётя ещё не волнуется? — дипломатично спросил он у Лиды: а вдруг она не нагулялась, вдруг ей ещё хочется побродить по улицам родного города в обществе интересного молодого человека?
Но Лида опровергла его опасения.
— В самом деле, пора. Мы же обещали недолго… — И опять оживилась: — Здесь близко. Как раз мимо гимназии и там налево. Десять минут — и мы дома…
Пока шли, выспрашивала:
— А вы стихи любите?
— Люблю. — Это было правдой.
— А чьи вы стихи больше всего любите?
— Блока. Удивилась:
— Кто это?
Вот тебе и раз! Блока не знает… Хотя, помнится, не так уж он и был популярен, так сказать, в массах. На выборах короля поэтов начисто проиграл Северянину.
— А вы, конечно, Северянина предпочитаете?
— Ой, конечно! Он гений!
— Он и сам того не скрывал. Помните: «Я гений Игорь Северянин, своей победой упоён».
Стала серьёзной.
— Наверно, это нескромно, я знаю…
Уже хорошо: сама думает, без помощи любимого поэта. Не такого уж и плохого, кстати. Небесталанного.
— А Блока найдите, прочтите. Вот кто гений. Особенно «Двенадцать»… — Мучительно соображал: восемнадцатый год, написана поэма или ещё нет? Кажется, написана…
— У нас городская библиотека закрыта, — пожаловалась Лида. Настроение у неё менялось в прямой зависимости от темы разговора. Только что, когда о Северянине толковали, лучилась от радости. Сейчас погрустнела: беда, книги брать негде. И снова — глаза настежь, улыбается с надеждой: — Может быть, вы наизусть помните?
А что? Можно и наизусть. Наглядный урок политграмоты.
— Слушайте…
Читал Игорь неплохо, а «Двенадцать» — особенно. Поэма эта вообще для чтения благодатна: меняющийся ритм, разговорные куски, разные человеческие характеры, тон — от камерного до патетического. Читал во весь голос, не смущаясь под взглядами прохожих, честно говоря — недоуменными: идёт по улице сумасшедший, орёт в рифму, руками размахивает. Да и орёт что-то крамольное на слух… Лучше — мимо, мимо, не дай бог привяжется, а то и слушать заставит.
Но Игорь не замечал их, не разглядывал. Плевать ему на них было. С высокой колокольни. Он читал и слушал музыку стихов, звучавших сейчас в их собственном времени. И быть может, а эти минуты в Петрограде или Москве сам Александр Блок читал их — недавно написанные, ещё горячие, живые.
И Лида слушала как заворожённая. А когда он выкрикнул последние строки — о Христе в белом венце из роз, — всхлипнула, даже не сдерживаясь. Уж на что Игорь ожидал супер-эффекта, то тут растерялся: