Он вышел из машины, и Орловский протянул ему что-то из окна. Славин взял и только тогда понял, что это был скеллер.
Поднявшись по лестнице на четвертый этаж, Славин позвонил. Никто не ответил. Он позвонил второй раз, и наконец за дверью послышалось недовольное ворчание::
— Кто там? — Это был Рогожин.
— Матвей, это я, Славин. Владимир Славин, — . громко сказал подполковник, видя, что хозяин квартиры смотрит на него в глазок. — У меня к тебе важное дело.
Дверь открылась.
— С ума сошел? — спросил Рогожин. — Уже второй час ночи. Все давно спят.
— Извини, Матвей, — тихо сказал Славин, — но у меня очень важное дело.
— Ну, проходи, — посторонился Рогожин, — раз такое важное. Только иди на кухню.
Подполковник прошел на кухню. Сел на узкий стул. Следом вошел хозяин квартиры. Он был по-прежнему в трусах и майке.
— Ну, говори, что случилось, — сказал Матвей, усаживаясь напротив.
— Матвей, — серьезно начал Славин, — у меня к тебе очень важное дело. Исключительно важное, иначе я не стал бы тебя беспокоить так поздно ночью. Мне нужно задать тебе несколько вопросов.
— А без предисловий нельзя? — спросил Рогожин. — Спать ведь хочу.
— Ты знал Игоря Лысого?
— Почему знал? Его убили, что ли?
— Да, застрелили вместе с телохранителями.
— Доигрался, подлец, — присвистнул Рогожин. — Ну, туда ему и дорога. Я его много раз предупреждал.
— Когда ты с ним виделся в последний раз?
— Это так важно для тебя?
— Очень.
— Месяца два назад, — признался Рогожин.
— Он же был тогда в розыске, — не поверил услышанному Славин.
— Ну и что? Можно подумать, ты впервые об этом слышишь. У нас таких случаев сколько угодно. Милиция ищет по своим каналам, а мы работаем по своим.
— О чем вы с ним говорили?
— Этого я тебе не скажу. Извини, старик, сам должен понимать. Разговоры с агентом пересказу не подлежат!
— Говори! — закричал Славин.
— Чего ты орешь? — обиделся Рогожин. — Пришел ночью и еще орет. Не кричи, разбудишь детей.
— О чем вы с ним говорили? — снова спросил подполковник.
Рогожин посмотрел на него.
— Может, ты мне объяснишь, что произошло?
— У нас есть подозрение, что он принимал участие в очень грязной операции. Понимаешь, Матвей, в очень грязной.
— Может быть, — пожал плечами Рогожин. — Он такой был сукин сын.
— Так о чем вы с ним говорили?
— О его людях. Мне нужны были несколько человек, и он назвал мне фамилии.
— Какие люди? — спросил Славин.
— Слушай, хватит! Это просто нечестно, — разозлился наконец и Рогожин. — Ты ведь прекрасно знаешь, что я не имею права тебе все рассказывать. Завтра обратишься по форме в наш отдел, и тебе выдадут информацию, которую можно читать. Спокойной ночи!