Говоря эти слова, она посмотрела на Босха, словно старалась выставить напоказ свою ложь. В ответ он устремил на нее пристальный взгляд, преодолев желание отвернуться.
– Я хотела бы закончить выступление, прочитав то, что я нашла у Натаниэля Готорна, который писал о том же, что мы сейчас обсуждаем. О том, что темная пропасть предлагает человеку возможность встать не на ту сторону. В своей книге «Мраморный фавн» Готорн пишет: «Эта пропасть была всего лишь одним из отверстий, выходов на поверхность той черноты, которая лежит под нами… лежит везде». Леди и джентльмены, тщательно взвешивайте свои суждения и будьте честны сами перед собой. Благодарю за внимание.
Стало так тихо, что Босх мог слышать, как стучат по ковру каблуки Чандлер, возвращавшейся на свое место.
– А теперь, друзья, – сказал судья Кейес, – мы сделаем пятнадцатиминутный перерыв, после чего наступит очередь мистера Белка.
– Не могу поверить, что в своем заключительном слове она использовала слово «отверстие», – прошептал Белк, когда они встали, чтобы идти.
Босх окинул его взглядом. У Белка был веселый вид, но Босх понимал, что тот пытается зацепиться за что угодно в надежде воодушевить себя перед собственным выступлением. Босх понимал, что какие бы слова ни использовала Чандлер, она все равно выступила прекрасно. Глядя на стоящего рядом с ним потеющего толстяка, он не испытывал ровно никакой уверенности.
Во время перерыва Босх, подойдя к статуе, выкурил две сигареты, но Хани Чандлер так и не появилась. Томми Фарауэй, однако, заглянул на огонек и одобрительно прищелкнул языком, найдя почти целую сигарету, которую Чандлер незадолго до этого засунула в урну. Не сказав ни слова, он двинулся дальше. Босху вдруг пришло в голову, что он еще ни разу не видел, чтобы Томми Фарауэй закурил один из тех окурков, которые выуживал из песка.
Своим заключительным словом Белк удивил Босха. Он было даже не плохим – Белк просто играл в другой лиге. Его выступление было скорее реакцией на слова Чандлер, нежели самостоятельным доказательством невиновности Босха и несправедливости предъявленных ему обвинений. Например, он говорил нечто вроде: «Говоря о двух возможных решениях, которые вы можете вынести, миз Чандлер совершенно забыла о третьем – о том, что детектив Босх действовал разумно и правильно».
Это давало возможность защите набрать кое-какие очки, и вместе с тем служило косвенным признанием того, что существует два возможных решения в пользу ответчика. Белк этого не видел, а Босх замечал. Помощник городского прокурора вместо двух теперь предоставлял присяжным три варианта решения, из которых лишь один предусматривал оправдание Босха. Время от времени детективу хотелось стащить Белка с трибуны и заставить переписать свое выступление. Но он не мог этого сделать. Он должен был не высовываться, как во вьетнамских туннелях во время бомбежки, когда оставалось надеяться лишь на то, что прямого попадания не будет.