Эйдриан успокоился. Хорошо. Кровеносные сосуды над и под ребрами. Между ними. Она ищет твердый кусочек там, где он не должен быть. Так… Осторожно… Мягко… Хрупкий кусочек пули застрял у боковой части ребра. Но место – хуже и быть не могло. Рядом артерия. Совсем близко. Смертельно близко.
– Не дышать, – приказала она.
Мышцы под ее рукой были каменными. Их била мелкая дрожь. Осколок находился перед артерией. Пульсирующей. Только бы он не двигался. Она скользнула вперед. Она должна сделать все без малейшего давления.
Анник сжала пинцет и очень-очень бережно вынула остаток пули. Она сразу приложила один кусочек металла к другому. Все на месте.
– Сделано.
Бросив пинцет на одеяло, Анник взяла с колен бинты и крепко прижала их к ране.
– Боже мой, – пробормотал Дойл.
Пациент дышал быстро, поверхностно, выдыхая сквозь зубы.
– Кончено. Хорошо. – Грей явно был потрясен. – Все худшее позади, Хокер. Теперь мы построим стену между тобой и болью. Огромная темная стена. Полная темнота. Боль по одну сторону, ты – по другую. Вдох. Медленно. Выдох.
Очевидно, Анник тоже какое-то время не дышала, ибо земля качалась под ней. Эйдриан, он снова был для нее Эйдрианом, терял кровь. Она просачивалась сквозь наложенные бинты. Слава Богу, медленно. Совсем не тот стремительный поток, означающий смерть. Она не задела артерию. Не убила его.
До сих пор ей не приходилось оперировать знакомого. Это был невообразимый ужас. В будущем она постарается этого избежать.
– Я сам займусь этим. – Дойл отодвинул ее руки, снял окровавленные бинты, наложил взамен новые.
Застонав, Эйдриан хотел перевернуться, но Грей, считавший, что все должны выполнять его команды, приказал ему лежать спокойно. Говорил, как дышать. Снова и снова указывал ему, как дышать. Очень странно.
– Мы собираемся закрыть рану? – спросил Дойл. – У меня есть горячее железо. Я могу это сделать.
– Никакого огня, кровотечение скоро прекратится. – Анник вытерла липкие руки. Кровь Эйдриана. – Пусть течет, как учил нас знаменитый Амбруаз Паре. Так будет меньше вероятность заражения. Никаких швов, пока она течет. Потом один или два стежка, чтобы рана завтра не разошлась.
– Обопрись на Грея. Он свободен, – предложил Дойл.
– Я в порядке. – Она хотела откинуть волосы, но, вспомнив про испачканные руки, остановилась и сделала несколько глубоких вдохов. – Мы, французы, в этом разбираемся. Паре учил оставлять подобные раны открытыми… чтобы излечить.
Грей прекратил свою бесконечную одностороннюю беседу с Эйдрианом и резко встал, чтобы пройтись. Вернувшись, он положил ей на лоб холодное полотенце.