«Край непуганых педиков!» – с отвращением подумал доктор Воробьев, но сумел ответить сдержанно:
– Вы усиленно настраивали меня на преображение супруги мэра, не так ли? У меня уже готова модель ее новой внешности. И что прикажете делать, если другая клиентка окажется совершенно чужда этой модели? Если это лицо ей, так сказать, не пойдет?
Бобик поглядел на него снисходительно:
– Да ну, бросьте. Женщины вообще очень слабо разбираются в том, что им идет, а что нет. – Он самодовольно оправил манжеты рубашки цвета бедра испуганной нимфы, сиречь розового. Надо отдать должное Бобику: он умело подбирал тона, которые подчеркивали его чернокудрявую и довольно-таки слюнявую красоту. – И если они даже помаду правильно подобрать не в силах, то несоответствие лица тем более не заметят! Я просто удивляюсь, почему вашим премьерным объектом должна быть непременно женщина?
«Это будет мой второй клиент мужского пола, – угрюмо подумал доктор Воробьев. – После Быстрова. А может, еще и до него».
– И все-таки мы так не договаривались, – сказал упрямо. – Поэтому я желал бы обсудить этот вопрос с вашим шефом.
На самом деле ему хотелось сказать: «Пошел ты на… педик хренов! Не лезь не в свое собачье дело! Ты здесь вообще никто, пешка, хоть и строишь из себя фигуру, а мне надо поговорить с настоящим хозяином!»
Бобик обиженно поджал и без того тонкие губы. Неизвестно, что хотел он сказать на самом деле. Возможно, именно то, что сказал:
– Сожалею, но вам придется некоторое время обращаться по всем вопросам ко мне. Господин Быстров был вынужден срочно уехать. Однако он в курсе возникшей ситуации и предлагает выйти из нее достойно. Смириться, так сказать, с судьбой и провести первый показательный сеанс с тем материалом, который имеет место быть.
Все-таки дивные эвфемизмы умел подбирать этот тип для обозначения так не любимого им женского пола!
Однако в эту минуту доктору Воробьеву было не до лингвистики и женщин.
– Показательный сеанс? – насторожился он. – Что вы имеете в виду, э… Боб?
– Господин Быстров оставил на сей счет весьма четкие указания. Поскольку сам он не сможет наблюдать это судьбоносное событие, оно должно быть запечатлено на видеопленку и затем показано по всем городским каналам, а также в воскресном «Шоу недели», которое господин Быстров постарается посмотреть.
– Да вы что? – тихо сказал доктор Воробьев, от изумления даже забывший возмутиться. – Господин Быстров, помнится мне, настаивал на полнейшей интимности премьеры.
– Совершенно верно, – томно кивнул Бобик. – Когда речь шла о первой операции на первой леди. Однако обстоятельства, как вам известно, изменились. И мы должны извлечь из сложившейся ситуации максимум пользы. Так что готовьтесь, док, таращиться в камеру, отирая, выражаясь фигурально, пот со лба. «„Больной будет жить!“ – с усталой, но счастливой улыбкой сказал доктор Воробьев, размываясь после операции.» В этом роде.