– И никаких надписей, – сказал Лесли.
– Это не самое странное.
– А что – самое?
– Я закоренелый нумизмат, – сказал Савин. – Не самый лучший, разумеется, но рискнул бы назвать себя довольно опытным. Не решусь обобщать – для всей планеты, но за Европу ручаюсь. Я не знаю в Европе таких монет. Вы, кстати, заметили, что они выполнены грубее современных? Веку к восемнадцатому я бы их отнес, но все европейские монеты восемнадцатого века я знаю.
– Но ведь они говорили по-гэльски?
– Есть одна загвоздка, – сказал Савин. – Я не знаю гэльского, поэтому не могу судить, были то шотландцы или иностранцы, плохо знающие английский. Знаете, – вдруг вспомнил он, – я думаю о темпоральной физике. Это как раз их сфера – фокусы с пространством. Правда, никаких успехов не наблюдается… И все равно это их сфера. Что вы об этом думаете?
– А ничего, – сказал Лесли. – Я полицейский, понимаете? Человек погиб, и нужно доискаться, что его погубило. Вы говорите, фокусы с четвертым измерением? Пусть так. Но именно эти фокусы вызвали смерть человека. Что они могут вызвать еще? В любом случае мой долг однозначен: сделать так, чтобы ничего подобного не повторилось. Я просто не могу углубляться в раздумья об эпохальном значении происходящего, пока в столе у меня лежат снимки изуродованного трупа. Вы только поймите меня правильно…
– Я понимаю, – сказал Савин, – я не имею права вас упрекать или что-то советовать… И не об этом нам надо думать, а… Вы догадываетесь о чем?
– Да, – сказал Лесли. – Нужно найти тех, кто нам поверит. А где у нас доказательства? Нам поверит только тот, кто испытает на себе то, что пришлось испытать нам. Существует инерция мышления и прочие милые вещи… – Он буркнул под нос что-то по-гэльски. – Вы рискнете позвонить в свою контору и рассказать о повозке, о зверях и прочих здешних чудесах, имея в доказательство только монеты да еще этот диск? – Он кивнул на проектор. – Ни смерть Мак-Тига, ни даже монеты ваши никого ни в чем не убедят. Ну как, рискнете?
– Нет, – сказал Савин. – Журналисты – самый недоверчивый народ на свете.
– Полицейские тоже, – грустно улыбнулся Лесли. – Между прочим, прелестная Диана, когда я пытался вызвать ее на откровенность и, очевидно, рассердил, спалила бумаги у меня на столе. Двинула пальцем, и бумаги сами собой вспыхнули… Вы поверили бы часов десять назад?
– Нет, – сказал Савин.
– Что вы о ней думаете?
– У меня сложилось впечатление, что и она ничего особенного не знает, – осторожно сказал Савин. – Пользуется чем-то, чем оказалась в состоянии воспользоваться, и все. Мы с вами пользуемся всевозможными техническими новинками, но не сможем рассказать, как они устроены и почему работают.