– Сейчас самое удобное время отказаться от этой нелепой затеи, – уговаривал он. – Мамаша невесты вся трясется от негодования, покажи ей, какой ты плохой мальчик, – они с дочкой убегут отсюда не оглядываясь и всю жизнь потом будут вспоминать, как счастливо избежали кошмара.
– Я обещал девочке жениться, я выполню это обещание, – отстраненно пробормотал Гамлет, задумчиво разглядывая что-то в окне.
– Значит, наша дружба уже ничего не стоит, – не спросил, а констатировал Ёрик.
– А при чем здесь дружба? – отвлекся от окна Гамлет.
– Я тебя прошу как друг: прекратить эту комедию. Я вот этим местом, понимаешь… – Ёрик стукнул себя в грудь, – чувствую крупные неприятности. Я не доверяю этой девчонке. Да и балаган со свадьбой!.. Ты меня знаешь. Я очень чувствительный насчет неприятностей. Я и тогда вам с Коброй говорил, чтобы вы не лезли в то дело, говорил?!
– Ёрик, я не понял, что у тебя тут? – Гамлет ткнул пальцем в то место, в которое только что колотил кулаком юрист.
– Душа у меня тут!
– А, душа! А я думал – желудок.
– Не надо меня смешить, – отмахнулся Ёрик.
– Смешного мало, – кивнул Гамлет. – И зря ты вспомнил про то дело, зря. Я как раз по тому самому делу и оказался тогда в лесу. И до сих пор сижу на счетчике у некоторых весьма важных особ. А в лесу я встретил девочку… – Гамлет поправил галстук на Ёрике. – А знали-то всего четыре человека об этом деле. Четыре. Ты да я, Кобра да Генерал. Мне твои желудочные ощущения сейчас ни к чему. Я женюсь – и точка.
– Какого черта ты вообще поехал в тот лес! – зашипел Ёрик.
– А это потому, друг мой детсадовский, что Кобра, выйдя из самолета, сразу сказал: «Гони в часть!»
– Да-а-а… – Ёрик помолчал, потом потрепал Гамлета по руке. – Тяжелый год был этот восемьдесят девятый, – вздохнул он. – Зачем себя мучить постоянными напоминаниями о нем?
– А с чего ты взял, что я себя…
– Брось, Гамлет. Семь лет ты наблюдал за жизнью этой девчушки и ее прибабахнутых родственников. За семь лет – ни одной зацепки. Самое время плюнуть на все и забыть, а ты устраиваешь эту свадьбу.
– Я ждал его в аэропорту. Было утро. Ясное. Такая, знаешь, легкая розовая дымка над полудюжиной самолетов и снующими туда-сюда между ними людишками – с муравья каждый. Когда пассажиры садились в автобус, Кобра в него вошел последним. Он двигался с трудом, я это заметил и на большом расстоянии. А в проходе для встречающих не появился. Ко мне подошла сопровождающая и попросила забрать его из автобуса. Сказала, что он перебрал в самолете. Я не поверил. Подхожу – а он уже спустился вниз, стоит на ветру – там всегда сильный ветер – улыбается желтым лицом, и из багажа – только пакет небольшой. Его Кобра прижимал обеими руками к животу. Вот сюда. Пониже того места, где у тебя душа прячется. Вот так. Пупок закрывал. «Отведи, – сказал, – меня к машине, только нежно. И улыбайся». И я как дурак улыбался, пока тащил его к автомобилю. Я сразу понял, что случилось несчастье, а улыбался потому, что думал – это знак такой. Кто-то держит его на мушке, я должен улыбаться… Бред полный, а тогда казалось самым важным на свете…