Я: Эта ванная здесь?! Не в московской квартире?
Ося: Да, она в этом доме. Только запертая. Это дорогая ванна, покрыта перламутром. А у меня есть ключ, я сделал слепок – стащил ключ у Ирины Дмитриевны.
Я: У кого?
Ося: Не знаешь? Это приходящая домработница. Дура страшная!
Я: Зачем тебе ключ от этой ванной?
Ося: Интересно! Я ее пугаю иногда – приду пораньше и оболью ванну красной тушью, а дверь оставлю открытой. Ох, как она начинает визжать!..
Я: Как тебе бабушка разрешает такое вытворять? Это ее дом?..
Ося: Нет, это загородный дом папы, а вон там, через дорогу, дом дедушки с бабушкой. Я там живу, а сюда прихожу в гости. А ты ничего – отлупила отца капустой.
Я: Мне самой понравилось. А как делают слепок?
Ося: Ты не знаешь, как делать слепок? Короче, берешь ключ, прижимаешь его к пластику, а если нет под рукой пластика – можно к пластилину. У моего деда полно коробочек с пластиком, и авторучек, которые стреляют взаправду, и «жучков».
Я: Засушенных?..
Ося: Как это – засушенных?.. Нет, это устройство такое – «жучок» называется. А это что? Ясно. Папин диктофон. Ты нас пишешь?
Я: Как это – пишешь?
Ося: Открыто! Если хочешь записать разговор, положи диктофон под покрывало или даже под кровать, у него отличный радиус приема, это новейшая модель из коллекции деда. Где взяла?
Я: Здесь валялся, в комнате.
Ося: Ясно. Включенный валялся?
Я: Что?.. Нет. Не знаю. Я нажала вот эту кнопку – «запись».
Ося: Хорошая вещь. Можно весь день писать – никаких кассет.
Я: Да?..
Ося: Там пластинка. Перегонишь потом все на компьютер и можешь сразу получить распечатку записи. Пойдем ванну смотреть?
Я молча качаю головой.
Ося: Боишься? Ладно, в другой раз. А ты скоро родишь ребенка?
Я: Не бойся, не рожу.
Ося (подозрительно): Почему это?
Я: Гамлет не разрешает.
Ося: Как это – не разрешает?
Я: Вот так и не разрешает. Сказал, что больше всего на свете любит своего сына и кроме тебя ему никто не нужен.
Ося: Так и сказал – меня любит больше всего на свете? Это он наврал. Да точно говорю – наврал! Отец меня больше десяти минут не выносит. А потому что я всегда гадости разные делаю. Или говорю.
Я: Зачем?
Ося: Просто так. Иногда удачно получается – такая гадостная гадость! – он еле сдерживается, чтобы не выдрать меня, а потом все равно не бьет. Что бы я ни делал – не бьет. А ты говоришь – любит. Он даже стал меня бояться. Так бабушке и сказал – «уберите этого крысенка подальше, я за себя боюсь». Ты что это, ревешь?
Я: Слушай, какой-то день грустный, все идут и идут, расстраивают. Я поплачу немного, ладно, а ты не обращай внимания.