– Что смотришь? Ты только что сделала то же самое.
– Я?
– Да. Ты оставила ей немного своих слез. Я не собираюсь плакать. Скажу тебе по секрету, мне уже давно кажется, что я не умею плакать. Поэтому я оставила ей немного слюны. Чтобы она узнала нас, когда вернется, и не сделала ничего плохого, если придет в этот мир волчицей, тигром или змеей.
– А… На тело Латова не нужно плюнуть?
– Нет. Мужчины не имеют вечной памяти. Она им не нужна, они не продолжатели рода.
– Теперь что? – оглядываюсь я на беспамятное тело Латова.
– Закрываем накидки.
Поднимая с двух сторон концы тонкой ткани, раскладываем кружева, тщательно закрывая голову и тело.
– У Ханны руки остались лежать вдоль тела, – замечаю я, когда мы идем к гробу Латова.
– Это правильно. Они ей понадобятся.
Я устала до сковавшего меня оцепенения полного равнодушия. Укрываем Латова. Бабушка гасит свет и зажигает свечи. Три, четыре, пять… восемь… двенадцать, двадцать пять свечей. Мы садимся в ногах мертвых на табуретках.
– Теперь – самое трудное, – вздыхает бабушка. – Нам нужно сидеть здесь до рассвета и охранять тела от чужих заблудившихся душ.
Мне хватает сил усмехнуться, в тот момент я уверена, что все самое трудное позади, подумаешь – посидеть часов шесть-семь! Но свечи начали оплывать, прошло, по моим предположениям, минут сорок, и сидеть стало совершенно невыносимо.
– А нельзя табуретки заменить стульями со спинками? – шепотом интересуюсь я.
Бабушка качает головой:
– Выпрями спину. Сядь ровно, вытянись вверх, плечи и живот расслабь, а шею напряги, как будто хочешь что-то рассмотреть вдали. Дыши короткими вдохами и выдохами. Положи руки на колени, ладонями вверх, ноги можно расставить. Еще час-другой будет невмоготу, потом легче.
– Бабушка… – прошептала я, когда свечи оплыли наполовину.
– Молчи, – шепотом приказала она. – Ты держишь на себе небо. Не шевелись. Не потревожь уходящую смерть.
Когда свечи догорели, я почти улетела, я ушла за краешек то ли легкого облака, то ли клочка лебединого тумана.
– Рассвело, – пошевелилась бабушка. – Сначала глубоко выдохни, потом вдохни и пошевелись.
– Я не хочу-у-у…
– Пора вставать.
– Подожди…
Бабушка хлопнула в ладоши, я открыла глаза.
– Хочешь есть? – спросила она, когда я встала, потягиваясь.
– Да!
– Спасибо судьбе, с тобой все в порядке. Пойду разбужу работников, можешь перекусить, пока они будут их выносить.
Заспанные служащие из похоронного бюро «Костик и Харон» спустились в подвал, скривились, стали размахивать перед собой руками, разгоняя запах и дым истаявших свечей. Перед тем как накрыть гробы, они долго рассматривали очертания тел.