– Это сюда? Спасибо. О! Получилось! Большое спасибо, понимаете, меня предупредили, что без сохранения выключать нельзя, а как это чертово сохранение сделать, если на экране…
– Где находится архив, который мне надо посмотреть?
– Архив?… Сейчас подумаем…
– Послушайте, – наклонилась я к нему и понизила голос: – Может быть, лучше спросить у ваших коллег?
– Я спрашивал, – отвечает молодой человек шепотом. – Видите вон того, у двери? Он считается специалистом по программам. Он посоветовал ударить по монитору кулаком, а по самому компьютеру ногой. Я сразу подумал, что это провокация.
– Действительно, – я разглядываю нервно грызущего ногти на левой руке специалиста за столом у двери, – провокация. Знаете что, откройте «программы».
– Какие программы?
– Нажмите мышью на надпись «поисковые программы».
– А мышь, она, понимаете, я ее уронил, и…
Разглядываю мышь. Потихоньку тяну за провод, пока на меня не выползает его конец.
– У вас мышь отключена.
– Ну и черт с ней, мы по кнопочкам.
– Нет уж. – Я встаю, обхожу стол, отодвигаю папки сзади монитора и втыкаю в гнездо провод мыши.
– Все равно не работает.
– Нажмите сюда, – тычу пальцем в экран. – Теперь сюда. Теперь сюда. Теперь «ОК», теперь все. Мышь подключена.
– Здорово! – Белобрысый смотрит на меня с интересом, замешанным на некотором обожании.
– Знаете что, вы кофе уже пили? – задумываюсь я.
– Кажется, да.
– Еще хотите? Вы, случайно, не Вовочка или Коля?
– Нет, я Сергей.
– Сергей, дайте мне клавиатуру, я открою архив.
– Подождите, я запишу себе, что вы нажали. Так… Отлично. Отлично. Ура! Архив. Надо же… Ой, на английском написано. Может, мы не туда влезли?
– Здесь написано, что это архив всемирного розыска по Интерполу. Вот видите, все поделено по специфике преступлений. Насильники, брачные аферисты… Как хорошо, когда есть система и не надо просматривать четыре альбома с номерами. Ладно, я полистаю, а вы можете пойти и выпить кофе. Его разливают в канцелярии.
– А я пока не хочу кофе.
– Тогда отнесите, пожалуйста, туда чашку, – вручаю ему «Куку» и начинаю листать архив.
Сначала мне интересно, и я кое-как перевожу краткие перечни преступлений под фотографиями. Потом голова начинает тяжелеть, я просто таращусь в экран, потом вдруг обнаруживаю себя, заснувшую в положении сидя – голова откинулась назад, рот открылся (какой ужас!), а указательный палец добросовестно продолжает нажимать клавишу мыши.
Дернувшись, прихожу в себя, оглядываюсь. Женщина у окна долбит клавиатуру, мужчина у двери грызет ногти, еще один не видит меня, а я – его. Провожу ладонями по лицу. Тру веки. Поднимаю глаза, а на экране фотография того типа, который ударил Ладушкина гвоздодером. Я даже не удивилась. А чего удивляться? Интуиция и чутье хранительницы очага зреют внутри меня не по часам, а просто по секундам. Я уже могу заснуть, а рука сама найдет, что надо. Читаю его имя. Еще одно имя. Еще одно. Три имени сразу. Особенно мне нравится Чонго Лопес, если, конечно, я правильно произношу в переводе с английского. Чонго Лопес – это что-то из кукарачос и Мучачос. Теперь надо выяснить, к какому виду относится этот международный правонарушитель. Иду вверх. И сразу же натыкаюсь на фотографию женщины. Я ее узнала, хотя на фотографии у женщины коротко стриженные волосы. Вероника Кукушкина, или Лайне Винске, или Анна Хогефельд. Поднимаюсь еще выше, мимо четырех-пяти фотографий и читаю, что все эти милые люди на них – члены немецкой террористической группировки Фракция Красной Армии. На сегодня информации более чем достаточно. Пора ее осмыслить.