– То есть ты не считаешь меня слабой и требующей внимания убогонькой тихоней?
– Это ты – тихоня? – ухмыляется Павел. – Ты выдумщица, энергичная фантазерка, одаренная, талантливая личность и выносливый сексуальный партнер без комплексов!
Откинувшись на спинку стула, я наслаждаюсь нахлынувшим на меня чувством глубокого удовлетворения. Где-то далеко, на грани воспоминания о вынырнувшем из воды голом мужчине с красными лебедиными лапами в руках, заблудилась совсем другая характеристика. Но ту придумала женщина, кто знает…
– Если ты говоришь не о жене, то о ком?
– Эта женщина старше меня, давняя связь. Мы знакомы еще с института, она, собственно, сделала меня тем, кто я есть. Она меня воспитала. Определенный взгляд на мир, корректность в чувствах, образовательный уровень в области искусств, умение анализировать и добиваться своего в любых контактах – все это у меня от нее.
– Она – не фантазерка? – Я решаю выяснить все подробнее.
– Нет, – улыбается Павел и опускает глаза.
Его легкая стеснительность и нежность при воспоминании об этой женщине удивляют меня. Я никогда не видела на этом лице виноватого, растерянного выражения.
– Тогда, вероятно, ее не назовешь сексуальным партнером без комплексов?
– Это совсем другие отношения, пойми! Это другой мир, внутренний мир общения.
– А по каким дням ты ее посещаешь?
– В среду, – решительно отвечает Павел.
– Среда… А жена знает?
Он кивает, потом еще раз кивает, потом становится похожим на китайского болванчика.
– И про меня жена знает? – возбуждаюсь я.
Он кивает и кивает…
– А эта женщина… Которая тебя воспитала, она про меня знает?!
Дернувшись, его голова решительно качается теперь уже не вверх-вниз, а из стороны в сторону.
– К чему эти вопросы, Инга? – Голова наконец остановилась и уставилась на меня увлажненными, вероятно, от одновременного воспоминания о трех женщинах сразу, задумчивыми глазами.
– Я подумала, вдруг ты захочешь, чтобы мы собрались как-нибудь втроем…
– Исключено. Я не хочу терять никого из вас, вы мне очень дороги, поэтому я решил…
– Слушай, – перебиваю я, заинтересованно подавшись вперед, – а кто тебе пришил пуговицу?
– Пуговицу? – Он удивленно осматривает себя где-то в области живота, а потом между ног.
– Вот эту пуговицу на пиджаке, вторую сверху!
– Не знаю, какая разница! Почему ты все время говоришь не о том? Дай мне закончить.
Собравшись и применяя для привораживания собеседника легкие движения ухоженных кистей рук (что должно, вероятно, свидетельствовать о его умении грамотно и не слишком навязчиво удерживать внимание), бдительно предотвращая попытки вопросов с моей стороны, не отрывая своих зрачков от моих, Павел заканчивает минут десять. За это время я успеваю справиться с болезненным удивлением от его внезапного откровения и даже сделать некоторые выводы: